Государыня

Они опасались породнения Московии и Литвы и потому решили помешать мирным переговорам между государем Руси и великим литовским князем. Посольство мазовецкого князя не было тайным. Его послы мчали в Москву через Литву торжественным кортежем. Правда, при первой встрече с Иваном Васильевичем глава посольства пан Гусинский поначалу завёл речь о дружбе, о борьбе против «общих недругов». Кто эти «общие недруги», он не пояснил, но сказал определённо о призыве своего князя:

   — Князь Конрад зовёт вас, великий князь всея Руси, вступить в тройственный союз с Ливонским орденом и княжеством Мазовецким.

Иван Васильевич всё-таки попытался прояснить, против кого Конрад ищет «совместников».

   — Ив какие земли, ежели что, нам идти скопом? — спросил с лукавинкой в серых глазах Иван Васильевич.

   — Я лишь могу напомнить, что вашему мирному обиходу мешают дети Казимировы.

Пан Гусинский был осторожен в выражениях и не сказал напрямую о планах князя Мазовецкого.

Встреча пана Гусинского и Ивана Васильевича была недолгой. Они поговорили об ордынцах. Гусинскому важно было знать, каково положение в Большой орде: ведь она была союзницей Казимировых детей. Великий князь порадовал посла:

   — Там склока. Грызутся, как волки.

На том в первый раз и расстались. А через день пан Гусинский вновь напросился на приём и встретился с великим князем всё в той же Средней гриднице.

   — Разве мы не обо всём поговорили в прошлый раз? — спросил посла Иван Васильевич. Он сидел на троне, был благодушен и величествен. — Что ж, открывайся, пан Гусинский.

   — Простите, государь всея Руси, — подобострастно произнёс посол. — О главном с князем было велено сказать при второй нашей встрече.

   — Коль так велено, слушаю.

   — Просит мой князь Конрад руки вашей дочери, великой княжны Елены. Она у вас уже невеста без сомнений.

   — То верно, пора и замуж выдавать. Но я слышал, что князь Конрад в супружестве. Как же он отважился на сватовство?

   — Был, батюшка государь всея Руси. Ныне он порвал узы брака. Та женщина недостойна его чести.

   — И церковь благословила развод? — не спуская зорких глаз с лица Гусинского, спросил Иван Васильевич.

   — Да, государь всея Руси, на то была воля самого папы римского Иннокентия. По–иному и нельзя бы…

Иван Васильевич понял, что посол говорил правду. Спросил вновь:

   — И что же ещё велел передать князь Конрад? Чем порадует государя русского?

   — О, мой князь обязуется отписать на имя невесты известные города. В них процветают ремесла, торговля, горожане там боголюбивые и с радостью примут новую государыню, — с жаром говорил Гусинский.

Великий князь одобрительно покачал головой, но ничего не сказал в ответ. Ему было над чем поразмыслить. Он не ведал процветающих городов в Мазовии и засомневался в благополучном супружестве с мазовецким князем Конрадом. От такого зятя будет мало проку, и прежде всего — русскому государству. Да и сам Иван Васильевич не хотел быть опекуном слабенького иноземного княжества. «Все они, и Ягелонны, и Пясты, хотят моими руками загребать жар из чужих печей. Ан не выйдет», — заключил он и сказал свату:

   — Мы тут подумаем, какой ответ ты повезёшь своему князю из Московии, как вы там величаете нашу Русь.

   — Спасибо, великий государь, ждём от вас благого ответа, — откланиваясь, произнёс пан Гусинский: надежд на благополучный исход своего посольства он уже не питал.

И через три дня состоялась третья встреча в Средней гриднице. Но на сей раз посла принимал боярин Василий Патрикеев. Важный, с окладистой бородой и молодыми синими глазами, Василий всегда говорил так, что его приятно было слушать. И на сей раз он не разочаровал:

   — Ты, пан Гусинский, отправляйся завтра домой, ибо такова воля государя всея Руси, — начал боярин Василий. — Скажешь своему князю, что к нему прибудут наши государевы послы. Посмотрят на суженого. Ведь наша невеста красотой ангельской одарена и умна вельми. Ещё послы наши посетят города, кои намерен отписать ваш князь супруге. Там и решим всё полюбовно. Ежели тебе неугодно сказанное, перечь. Но уехать тебе должно завтра, как только получишь государевы дары.

И всё-таки сладкие речи боярина Патрикеева не вселили в пана Гусинского надежду на то, что Конрад обретёт себе богатую невесту, а затем и супругу из могущественной Московии. Сам‑то он шёл по воле своего князя на явный обман: города, кои думал отписать Конрад, не процветали, а пребывали в нищете из‑за непосильных поборов. Покидал пан Гусинский Москву без приятных вестей для князя Конрада, но с богатыми дарами — так уж повелось у Ивана Васильевича.

Через неделю после отбытия мазовецкого посла государь давал напутствие главе посольства, думному дьяку Фёдору Курицыну. Знал Иван Васильевич, что умный дьяк исполнит его волю в Мазовии так, как нужно. Наказ Фёдору был особый и тайный. Никто, кроме государя и дьяка, не знал о беседе между ними. Для всех будет ведомо другое.