Готический ангел

– Дядя все имущество свое мальчику завещал. – На лице Никанора Андреевича не отражалось ничего, кроме крайней внимательности, как будто он был премного увлечен именно перебиранием трав и ничем иным. – Не могу не оценить поступка столь разумного, но в то же время снова возникает некоторая неоднозначность.

– Какая же? – Шумский оперся на массивный стол, словно бы разделявший кухню напополам. Стол был новый, видать, специально для дому на заказ сделанный, черное дерево блестело, кое-где, правда, блеск этот поистратился, повывелся пятнами да царапинами, ну да все одно красивая вещь. Солидная.

– А то, что Олег Савельевич, изволю заметить, юн и к решению имущественных вопросов не способен совершенно. Оставь дела управляющему, так он вмиг растратит-с. Опекунство же мое позволит избежать подобного расклада… Так хотел вот у вас совета испросить-с по поводу опекунства, на которое желаю бумаги составить, чтоб по закону-с все. Не порекомендуете ли мне человека доверенного, и чтоб со связями? Я готов за работу вознаградить, в разумных пределах-с… да, в разумных.

Он поднялся с пола, подхвативши веник, смел в кучу раскрошенные травы, собрал на совок и, отворив заслонку, высыпал в черное печное нутро.

– Не люблю, знаете ли, беспорядка-с. А что до ребенка-с, то я – человек разумный-с, как успели убедиться, подрастет – учиться отправлю… прослежу за тем, чтоб дурная дядина наследственность компенсировалась, – Никанор Андреевич ввернул напоследок незнакомое слово. – И хватка деловая у меня есть-с… так что окажите милость, поспособствуйте-с.

Ижицын С.Д. Дневник

Я счастлив. Я абсолютно счастливый человек, тянет воскликнуть: «Остановись, мгновенье!»

Матвей

– Юльку? Ну знаю, а что? – Милочка попыталась надуть пузырь, а когда не вышло, выплюнула комок жевательной резинки на ладонь и прилепила под стол. – Мамашка моя говорит, что она из дому сбежала, правда, что ли?

– Правда.

– Круто! Не, ну в натуре круто, конечно, наши говорили, что Юлька с головой не дружит, но чтоб так… ва-аще!

– Вообще-то она нашлась, и сейчас пребывает в больнице, в реанимационном отделении. – Насчет реанимации Матвей приврал, но Милочке понравилось.

– Отпад! Как Машка, да? Вот круто, не, вы не думайте, что я одобряю, мамашка моя говорит, что полным психом быть надо, чтоб вены себе полосовать, но ведь отпадно же!

– Что отпадно?

А Милочка-то на мать похожа, на ту Ольгу Викторовну, которая существовала лет этак двадцать назад, в виде Оленьки или Олюшки, веселая и свободная от гнета отчества, положения и необходимости соответствовать. Круглое личико с полными щечками, губки бантиком, бровки ровными дужками, глаза чуть навыкате, отчего кажется, что Милочка чем-то постоянно удивлена, и накрученные тугими локонами волосы.

Ольга Викторовна долго не соглашалась на этот разговор, да и сама Милочка к идее беседы отнеслась без энтузиазма. Она уходить собиралась и теперь то и дело поглядывала на часы, то на те, что на стене, крупные, круглые, в блестящем корпусе, то на другие, болтавшиеся на тонком Милочкином запястье, но тоже блестящие.