Готическое общество: морфология кошмара

В этом смысле новые научные открытия подоспели как раз вовремя. Еще совсем недавно мы совершенно достоверно знали, из чего состоит вселенная, материя, и даже самые мельчайшие частицы. И если некоторые из них еще не были открыты, то непреложные законы физики позволяли с уверенностью предсказывать их существование и даже некоторые свойства. Некоторые астрономы, как, например, Иосиф Шкловский, поговаривали о том, что в результате астрономической революции 1960-х и последовавших за ними открытий 1980-х все открытия в астрономии уже сделаны и что следующим поколениям больше нечего открывать. Иными словами, мы жили в познаваемом, чтобы не сказать — в практически познанном мире, — чье устройство была способна объяснить мудрая наука. И вот совсем недавно картина благоустроенного мироздания распалась. Предоставим объясняться по этому поводу авторитетным ученым: «В 1997 году стало ясно, что Вселенная расширяется с ускорением. (...) Это странно: силы гравитации должны замедлять расширение на больших расстояниях. Понять парадокс можно только и том случае, если существует антигравитация с отрицательным давлением. (...) И вот теперь стало ясно, что Вселенная на 70% состоит из вещества с положительной плотностью энергии и отрицательным давлением. Это вещество называют “темной энергией”. На 25% Вселенная — частицы неизвестной природы, которые еще не открыты, но ясно, что они тяжелее протонов и не достигают скорости света. Лишь 3—5% Вселенной — привычная нам материя из барионов, протонов, нейтронов, электронов. Главные на земле барионы составляют большую плотность, поэтому мы можем черпать из них энергию. А рассеянная энергия Вселенной, которая несопоставимо больше, нам недоступна»[74].

Другой ученый, заместитель главного редактора журнала «Гравитация и космология», доктор физико-математических наук Кирилл Бронников, в передаче «Черные дыры и кротовые норы: возможность перемещения между мирами» так объяснял слушателям радио «Эхо Москвы» взаимосвязь между этим последним открытием, черными дырами и кротовыми норами: «Чтобы объяснить ускоряющееся расширение вселенной, нужно предположить существование так называемой экзотической материи, ее еще называют темной энергией. И эта темная энергия обладает теми свойствами, которые требуются для создания кротовых нор». По его словам, благодаря преобразованию Лоренца «пространственные интервалы и промежутки времени немножко перепутываются. (...) Ведь эта темная энергия, она же экзотическая материя, обладает вот какими странными свойствами: чем больший объем она занимает, тем большей обладает плотностью»[75].

Итак, вместо привычного образа практически познанного мироздания мы, «читатели газет», остались с «тремя-пятью» процентами, за которыми простерлась «темная материя» загадочной и немыслимой природы. Это открытие, безусловно, углубило — или отразило? — решительное изменение научной картины мира и кризис в восприятии времени. Не в меньшей степени оно усугубило — или выразило? — растущее недоверие общества к научному познанию, проявившееся в остром кризисе научной рациональности последних двух десятилетий.

Из литературной истории современной физической теории

Когда осторожный Карл Саган написал свой фантастический роман «Контакт», герои которого сконструировали машину времени, использовав для стабилизации кротовой норы силовое поле, расталкивающее материю, он послал его своему другу, физику-теоретику Кипу Торну, чтобы избавиться от слишком уж залихватских неточностей. В ответ Торн решил уравнения Гильберта-Эйнштейна для антигравитирующего вещества, иными словами, укрепил стенки своей норы «экзотической материей» — веществом с отрицательной массой, что позволило веществу с положительной массой (например, нам, людям) проходить через нору «без схлопывания». Так физическая теория пополнилась первой машиной времени.

Сам по себе этот факт заслуживает особо пристального внимания — ведь не так часто, согласитесь, случается писателю-фантасту в художественном тексте набросать рабочее задание для физика-теоретика. Действительно, пусть великий Жюль Верн и предсказал летательный аппарат тяжелее воздуха, все же такого рода интуиция несколько уступает непосредственному вкладу фантастики в развитие теоретической физики. Тем более что создание кротовых нор не прошло безболезненно для физической теории в целом. Точнее, кротовые норы оказались магическим объектом, способным если не разрушить физику как науку, то по крайней мере поставить под вопрос ряд ее базовых постулатов.