Готика Белого Отребья. Вторая часть. Возвращение

После следующих пяти секунд стоны Сиськи и Йети затихли, но их сильные конвульсии продолжались в том, что было — я с сожалением должен сказать – развлекательным зрелищем, спровоцированным способностью тазера разрушать центральную нервную систему через то, что известно как «психомоторное возбуждение». У бедной Йети грудь болталась, как будто она сидела на отбойном молотке. Возможно, уместно упомянуть (или, возможно, нет), что резкий удар током обеих женщин вызвал обильную утечку из их молочных грудей. Это создало интересный эффект.

Капитан действительно, казалось, был сейчас в психическом состоянии. Он сделал несколько шагов в сторону Глотки и как будто вообще не слышал слов Райанса, а потом сказал:

- Я всегда верил в честную игру и равные возможности. Так что, думаю, будет только справедливо, если я тоже всажу тебе электрошокер в живот, - он поднял устройство перед перепуганной девушкой. - Было бы неправильно, если бы эти двое получили все удовольствие, а ты нет.

Теперь имейте в виду, что узлы тазера, погруженные в животы Сиськи и Йети, остались подключенными к их проводам, и вы должны понять, что Стрейкер размахивал тем, что называется Taser X3, который вмещал не один, не два, а, да, три патрона для дротиков все в одном блоке. Иными словами, одновременно могут быть подвергнуты пыткам три человека — все во имя, разумеется, законности и порядка.

Глотка вздрогнула в своем кресле, когда добрый капитан сжал ее грудь пару раз (а может, и три), а затем натянул оранжевое платье на вздувшийся белый живот.

- Я бы не хотел, чтобы ты чувствовала себя обделенной, - усмехнулся Стрейкер и направил тазер в упор.

Заключенная непроизвольно обмочилась и едва слышно всхлипнула:

- Пожалуйста, мистер капитан, пожалуйста, не бейте меня электрошокером. Черт! Все, что я сделала, это украла банку венских сосисок в Dollar General, а потом копы подбросили мне наркоту...

- Позорище... - Сказал капитан и сплюнул на пол.

И вот что произошло дальше…

Мы остановимся здесь на минутку. Великий кинорежиссер Альфред Хичкок однажды очень глубоко объяснил важность различия между «шоком» и «неизвестностью». Два человека сидят за столом и разговаривают. Бомба под столом взрывается без всякого предзнаменования, и аудитория потрясена этим, но мгновение спустя это потрясение уже не будет иметь никакого значения. Однако, когда режиссер сначала показывает бомбу и дает зрителям узнать, что она есть, тогда создается напряженность, и эта напряженность придает более интересный опыт фильма. Другими словами, тратить время на создание саспенса – это правильный способ рассказать историю, в то время как прибегать просто к неподготовленному шоку – это неправильный способ; действительно дешевый способ. Поэтому мы будем использовать дешевый способ в этом конкретном случае.

В долю секунды все вокруг дернулось, женщины-заключенные закричали, а Стрейкер с Райансом рухнули на землю, когда автобус со страшным грохотом опрокинулся набок!

Правая сторона автобуса теперь была потолком, и с этого потолка свисали все трое наших мрачных заключенных, подвешенные на цепях, прикованных к рукам, и все они, понятно, кричали. Райанс приземлился на сиденье с левой стороны автобуса и пострадал от удара по голове и нарушения ориентации. Его пенис все еще был снаружи, кстати, и учитывая положение, в котором он находился (на спине и со сложенными ногами), и учитывая тот факт, что это был пенис большего, чем средний размер... «головка» была у него во рту.

- Что это было, черт возьми! - завопил капитан Стрейкер, теперь уже свернувшийся на левом сиденье. - Ты припарковался на гребаных железнодорожных путях, Райанс, ты что, дебил!?

Но там не было ни железнодорожных путей, ни пересекающихся дорог, так что же все-таки произошло? Райанс собрался с мыслями, неловко встал и огляделся. Трое заключенных продолжали кричать от ужаса, повиснув на своих правых руках, брыкаясь и размахивая ногами в воздухе. Райанс подумал о беременной пиньяте. Он попытался шагнуть к передней части автобуса, чтобы добраться до радио, и ему пришлось оттолкнуть каждую девушку в сторону, чтобы сделать это (как будто они были говяжьими боками, которыми, в некотором роде, они и были), но прежде чем он добрался до передней части…

Он остановился и уставился.

- Чё за...