Готика Белого Отребья. Вторая часть. Возвращение

Еще больше крупных капель крови скатилось с его большого пальца и упало на пол. Он бросился к самой дальней деревянной двери слева и тут же вымазал кровью железный шип, торчащий из центральной доски. Фу, подумал он. Для такого крохотного прокола она кровоточила весьма сильно. В конце концов большой палец вошел ему в рот, пока кровотечение не остановилось. Он не знал, что ему нравится меньше всего: вид крови или ее медный вкус.

- Похоже, твой концерт не удался, - сказал Кейс, указывая на все еще закрытые двери.

- Знаешь, это может занять некоторое время. - Предположил писатель. А потом он повернулся…

… и закричал.

Без всякого предупреждения с лестницы спутстилась фигура. Сердце писателя остановилось на несколько ударов, и даже Кейс был застигнут врасплох, завопил и неуверенно выхватил пистолет.

Новоприбывший усмехнулся и небрежно поднял руки.

- Не стреляй в меня. Я всего лишь старый евангелист.

Конечно, это был пастор Томми Игнатиус.

- Ух ты, Томми, - сказал Кейс со смехом. - Ты напугал…

- ...живым хреном из нас, - закончил писатель. Сердце бешено колотилось в его груди.

- О, сэр, мой добрый сэр. Богохульные речи недопустимы для того, кто служит не Господу.

- Мои извинения, Пастор, - ответил писатель, думая, за грешность нецензурной речи? А как насчет непристойных поступков, таких как просмотр детского порно? И мы не должны забывать о червях…

Пастор кивнул обоим мужчинам, затем опустил взгляд на телефон и пергаментный лист, лежавший на столике.

- Ах да, мужики, здесь действительно дьявольская работа. - Потом он оглядел весь подвал. - А это, должно быть, логово давно умершего местного колдуна, о котором я так много слышал. Подходящая комната для того, кто танцует с врагом, а? Fugae. Вполне.

Писатель поморщился от неумелой попытки этого человека овладеть старой латынью.

- Да, на самом деле вы, должно быть, видели его по пути сюда.

- Мы, э-э, мы можем объяснить разрытую могилу и гроб перед входом, - сказал Кейс без особой убежденности. - Это просто может... занять некоторое время.

- Ах, и какое же это должно быть объяснение, - сказал Пастор Томми с южным смешком. - Но я предполагаю, что ваш печально известный богохульник вообще не был похоронен…

Лицо писателя вытянулось.

- Что?

- Труп в гробу снаружи был Крафтером, - сказал Кейс, приподняв бровь.

Пастор лениво теребил лацканы своего клетчатого пиджака с заплатами на локтях, прищурившись, глядя на обоих мужчин.

- Джентльмены, не хочу спорить, но когда я поднялся на холм к дому, то не мог не заметить разрытую могилу и вскрытый гроб. Но вы можете поверить мне на слово. Гроб был пуст.

Писатель и Кейс очень медленно повернули головы и посмотрели друг на друга…

- Нехорошо, - прохрипел писатель.

- Это, должно быть, ошибка, - сказал Кейс. - Мы оба видели его труп…

И теперь, в другом неортодоксальном и, вероятно, усугубляющем повествовательном застое, я должен попросить читателя изменить свою точку зрения на историю и попытаться представить подвал и его нынешних обитателей в P. O. V. манере. Пожалуйста, представьте себе, что ваш мысленный взор – это кинокамера, снятая в фильмах типа Хичкока, Полански или Ингмара Бергмана. Я повторяю: ваш глаз – это камера, и теперь камера установлена на потолке, глядя вниз…

Мы видим макушки голов трех мужчин: пастор Томми у стола, а Кейс и писатель чуть правее, все повернуты друг к другу. Разговор между ними продолжается, но мы не слышим, что они говорят, мы слышим только приглушенную болтовню, которая кажется эхом и ускоряется, как лента на быстрой перемотке. На самом деле, даже движения трех мужчин, кажется, немного ускорились.

А теперь, если хотите, вспомните знаменитую сцену в «Психо» Хичкока, где очень подозрительный Мартин бальзам входит в особняк Бейтса. Камера, как и ваш мысленный взор, установлена на потолке, смотрит вниз, и мы видим Мистера бальзама — я бы сказал, макушку головы Мистера бальзама — на верхней ступеньке лестницы, и как только он ступает на лестничную площадку, мы также видим макушку неразличимого человека, выскакивающего из комнаты справа, нападающего на Мистера бальзама с ножом, а затем так же быстро отступающего назад в комнату. Это одна из самых эффективных и страшных сцен, когда-либо снятых; она даже превзошла сцену в душе.

Во всяком случае, все это в стороне, что-то очень похожее в перспективе и содержании должно произойти здесь, в очень оккультно обозначенном подвале Эфриама Крафтера.

Вот что мы видим.

Помните теперь, что «камера» направлена вниз с потолка. Мы слышим быстрые шаги, как будто ускоряется лента, шаги кого-то, кто очень быстро и намеренно спускается по лестнице, и именно тогда мы видим, как верхняя часть головы неразличимого человека появляется из нижней части лестничной клетки. Головы писателя, Кейса и пастора Томми начинают поворачиваться в сторону этого звука, а затем мы слышим еще более быстрый перемотанный вперед полушепот.

Теперь смотрите внимательно.