Готика. Становление

Регулярные войска не могли пойти против присяги и ослушаться приказа, даже если сами не считали его обоснованным. Нарушение воинской дисциплины каралось строго – рудниками, а то и смертью. Поэтому товарищи Горна оказались перед сложным выбором: смириться, пойти в самоубийственную битву с орками и надеяться, что кому-то удастся её пережить, или же взбунтоваться и попытаться прорваться через кольцо окружения. В последнем случае приходилось выступать против людей, идти брат на брата. В этом случае их уже вполне обоснованно объявят вне закона и будут преследовать по всей Миртане. Генерал, не высовываясь из кольца своих людей, прокричал душещипательную речь о том, что в эти сложные дни все люди должны быть едины, собраться в один кулак и выступить против нелюдей, что даже преступники могут искупить свою вину, доказав преданность отчизне. Возможно, на кого-то эта речь и произвела впечатление и даже укрепила боевой дух и решимость солдат, однако «вольные топоры» понимали всё лицемерие, скрытое благородными словами. Их собирались использовать как смазку для орочьих топоров, как рабов, понукаемых сзади копьями, чтобы они не рискнули бежать. Ни о каком единстве при таком раскладе не могло быть и речи.

Времени на раздумья было мало, и кто-то предложил рискнуть – прорваться через окружение в самый неожиданный момент – пока генерал ещё не успел закончить свою речь. План удался – «топорам» действительно удалось внести хаос в ряды «противника». Первые ряды бригады смогли пробился и пустились в бегство. Но успех был не полным. Часть бригады опомнившиеся солдаты всё же подняли на пики и алебарды, а часть окружили. Горн был как раз в замыкающей десятке. Намертво попав в сжавшееся кольцо и не желая проливать больше человеческой крови, они бросили оружие и сдались. По большому счёту выбора и не было. Конечно же генерал хотел тут же расправиться с «предателями рода человеческого», однако устав не позволял убивать сдавшихся на милость победителя, а последние распоряжения короля имели чёткую формулировку. Они гласили, что ввиду военного положения смертная казнь для мужчин отменяется за любые виды преступлений. Для незначительных правонарушений назначается денежный штраф, во всех же остальных случаях, в том числе и когда преступник не может выплатить назначенную судом сумму, наказанием являются работы в шахтах в долине рудников Хориниса. Так Горн и попал в колонию буквально в первые месяцы после возведения барьера – ещё до того, как маги воды отделились от магов огня.

Что касается орочьего вторжения, из-за которого приключилась вся эта неприятная история, в очередной раз обнажившая неприглядные стороны некоторых «полководцев», то оно было остановлено, хотя совсем и не так, как изначально задумывалось. Трусливый генерал потерял лицо в глазах своих войск и, видимо, опасаясь бунта, не рискнул жертвовать своим гарнизоном в открытом бою без поддержки «мяса». Вместо этого он укрепился в крепости и отправил сообщение в Готу, попросив подкрепление у паладинов. Орки сумели прорваться из Нордмара через небольшой перевал в стороне от крепости, преодолев наспех возведённые там баррикады. Будучи лишь немного потрёпаны лучниками, они хлынули на юг, где приступили к грабежам. Хотя жители окрестных деревень были предупреждены о предстоящем вторжении, всё равно многие пострадали. Битва с орками произошла уже когда они оставили Фаринг за спиной и схлестнулись с прибывшим подкреплением из Готы. Именно тогда гарнизон Фаринга «смело» покинул крепость и в разгар сражения нанёс удар в тыл противника. Благодаря совместным действиям двух армий орки были смяты и перебиты практически до единого. Однако полководец Фаринга вместо лавров победы получил выговор от лорда Хагена – одного из гроссмейстеров паладинов, командующего подкреплением. Комендант Фаринга был освобождён от должности за превышение полномочий, допущение необоснованных жертв среди гражданского населения и то, что своими собственными силами не удержал вторжение в стратегически выгодном месте – в горном перевале. Но обо всём этом Горн узнал значительно позже, уже руководствуясь слухами, доходящими от вновь прибывших в колонию каторжан. Когда же всё это происходило, он уже был на пути в Хоринис.

Глава 119. Последняя просьба

Порой жизнь преподносит сюрпризы. Лодка моей судьбы медленно плыла по руслу тихой реки, с её борта я небрежно рассматривал окружающие живописные пейзажи и наслаждался пением райских птиц на берегу… а в следующее мгновение гладкий и незатейливый водный поток оборвался в пропасть, дно лодки ушло из-под ног, сердце выпрыгнуло из груди, а вокруг бешено закрутились вихри. Струи водопада захлестнули и накрыли с головой, а в конце бесконечного падения таилась неизвестность, угрожающая разбить о скалы. Примерно так я себя ощущал, когда моё тихое существование в очередной раз прервал уже знакомый мне человек.