Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)

Главным военно-морским советником Кузнецов стал, когда флот вернулся в Средиземное море и надо было защищать морские коммуникации прежде всего между Испанией и СССР. Это не только организация конвоев, защита, встреча, быстрая разгрузка техники - с причала как можно скорее в бой, это еще и наведение порядка в базе и на кораблях, активные поиски противника, ослабление его сил, настоящая морская война, в которой побеждает тот, на чьей стороне моральное и боевое превосходство. И конечно же обучение людей по ходу дела. Будничная, малозаметная работа, но без нее, как он писал, "было бы немыслимо создать новую республиканскую армию и вести длительную войну на всех фронтах"... Кузнецов уже не сторонний наблюдатель, но и не командующий. Он и его помощники, офицеры нашего флота, прибывающие из Советского Союза, обязаны вмешиваться, но не командуя, а советуя.

"Мы не виделись с Кузнецовым года полтора, - рассказывал мне вице-адмирал С. Д. Солоухин, прежде флагманский минер бригады крейсеров, присланный в Испанию в числе первых советников под начало к своему бывшему сослуживцу. - Меня перевели из Севастополя сначала на Балтику, а оттуда послали в Ливорно. где итальянская фирма строила для нас лидер "Ташкент", Когда вернулся, пошел из Одессы на "Чичерине" в Испанию. Груз серьезный танки, ястребки в ящиках, те "курносые", которым жители Мадрида, измученные бомбежками, вскоре кричали: "Муй бьен, русо!" Тяжкий путь. И мы, и танкисты, и летчики - все дежурили на палубе, следили за морем, до нас прошли "Комсомол", "Курск", "Трансбалт", фашисты озверели. К Картахене подошли ночью - бомбежка, первая в жизни. Потом к этому привыкли. Переждали налет, ошвартовались у мола, пошла разгрузка. Такого я еще не видел: ящики со снарядами швыряют, будто в них апельсины. Выгрузили бочки с бензином перекур у бочек. Беспечный народ!.. Ранним утром вижу - Кузнецов! Никогда не видел его в штатском. Не знал, что встречу здесь, в Москве нам лишнего не говорили, а вдруг попадем к фашистам, зачем лишнее знать. Никогда прежде не обнимались, не в характере нашем. А тут - я рад, он еще больше, тискает, расспрашивает о Севастополе. Завел в свою капитанию, шикарные апартаменты. Тут и мой однокашник Дрозд, он самолетом - через Париж. Тут и Рамишвили, тоже хорошо знали друг друга, потом с ним на Балтике десанты высаживал. Кузнецов предложил отметить встречу, а ведь на корабле не позволял выпивать ни себе, ни другим. Помню, он приехал уже в сороковые годы с инспекцией на флот, я командовал линкором "Октябрьская революция", шутка ли Адмирал флота, главком, обед приготовили, спрашиваю: "Николай Герасимович, разрешите вина подать?" Нет, смеется, с вами рюмку выпьешь, начнете по животу стучать. Должности он занимал большие, бывал суров, случалось и ошибался, выгораживал кого не надо. Но еще по крейсеру помню: что думает, то и говорит, не считался, кто какой занимает пост. Если что, по его убеждению, не так, открыто возражал... Ну вот, посидели, отметили встречу, вдруг он подтянулся, появилась у него такая манера - сигнал, что сейчас пойдет серьезный разговор. Сжато - про общую политическую обстановку в стране и на флоте, про условия работы советников, не командовать, говорит, надо, а помогать. Баламутят анархисты. Каждый приказ объявляют насилием. А люди тут доверчивые, открытые, натерпелись от надменных чинодралов, для них "Да здравствует свобода!" - все, а как эту свободу отстоять, не понимают. Словом, все объяснил и к делу. Прямо узнаю и не узнаю Кузнецова, как вырос. Каждому уже подобрал дело по его характеру. Рамишвили - в главную базу. Там, говорит, такой сидит флегматичный испанец, что ему надо добавить грузинского темперамента. И ведь не ошибся - Рамишвили человек образованный, энергичный, быстро язык освоил, да так, что его чуть ли не за андалузца принимали, он все шуточки, поговорки - все умел пустить в ход, только бы наладить контакт с нужными людьми, подстегнуть, приналечь; а в главной базе, где хозяйство путаное и народ пестрый, такой советник был в самый раз. И с Дроздом не ошибся - командующий флотилией миноносцев был очень вспыльчивый, даже взбалмошный, человек, случалось, надо решение принимать в бою, а он на высоких нотах спорит с командиром эсминца. Валентин Петрович спокойно, с усмешкой подскажет решение, да так, будто и не им оно предложено, моряк он был отважный, его сразу испанцы зауважали... Ну а мне - по специальности сразу две должности: советником главного минера в штаб флота и советником на полуфлотилию эсминцев".