Готовность номер один

- Новый человек в части, да за один месяц выпустить самостоятельно на реактивном. Где это видано!

И в самом деле, это были практически неосуществимые мечты. А Юра Носенко тем не менее уже успел сделать несколько полётов с инструктором на реактивном самолёте. Великой и завидной пробойной силой обладал Юра!

Взялся он и нам организовать такие же полёты. Благодаря его настойчивости слушателям академия - бывшим лётчикам разрешили наконец пройти стажировку на испытательном аэродроме Это было тем более полезным, ибо многие из нас мечтали стать лётчиками-испытателями.

Коллектив, в который мы прибыли на стажировку, радушно принял нас, будущих инженеров, в свою семью.

- Значит, летать хотите?- спросили нас.

- Конечно, за тем и прибыли!

- Порядок, друзья, у нас строгий. Сначала изучите двигатель, самолёт и все инструкции. Сдадите зачеты, и тогда приступим к полётам.

С превеликим энтузиазмом "набросились" мы на живой реактивный самолёт, на котором предстояло летать. Теорию изучили ещё в академии и прекрасно знали, как работает реактивный двигатель. Но когда на реальном самолёте впереди вместо привычного винта мы видели "дыру"-устройство для входа воздуха в двигатель,- нам делалось как-то не по себе. "Неужели он все-таки летает?. . "

Зачеты сдали. Приступили к полётам. И тут неожиданно со мной произошло ЧП.

Дело в том, что в то время при посадке довольно часто случался так называемый "прогрессирующий козел". Что это означает? Когда самолёт садится, он касается земли и отскакивает, а затем следует каскад возрастающих отскоков. Самолёт становится неуправляем, и, значит, можно разбиться... Самолёт МИГ-15 был исключительно хорошей машиной во всех отношениях. Опытному лётчику не составляло большого труда исправить "козла". Но, наслушавшись всяких рассказов, мы с опаской думали про себя: как будем производить посадку?

Слетали товарищи, наступила и моя очередь. Со мной в качестве инструктора летит опытный лётчик-испытатель. Жду его инструкций относительно полёта, а он вдруг спокойно говорит:

- На ИЛе "козла" исправлял, здесь тоже исправишь. А дальше разговариваем обо всем, только не о полёте. С точки зрения преодоления психологического барьера это, очевидно, правильно. Инструктор, между прочим, говорит:

- Первый полёт. Ты слабенько держишься за управление, чтобы почувствовать, как все я буду делать. Во втором полёте делаешь все сам, кроме посадки. В третьем полёте делаешь все самостоятельно от начала до конца и после посадки заруливаешь на стоянку.

Первый и второй полёты прошли удачно. Все делал самостоятельно, кроме посадки. Наступил третий полёт. В воздухе все было нормально. Идем на посадку. Я отлично "вижу землю"[5] и чувствую, что уже смогу посадить машину, но снова слабенько держусь за управление, чтобы почувствовать, как это делает мой инструктор. Вдруг замечаю, когда колеса коснулись земли, самолёт на несколько сантиметров отошел от земли. "Это "козел"!" - тревожно думаю про себя и жду действий инструктора, а он не обращает внимания. Самолёт снова толкнулся о землю и отскочил уже на полметра, а инструктор не берет управления, чтобы исправить "козла".

Когда машина ударилась третий раз, тут уж он, чувствую по движению ручки, взялся за управление. Понял я, что до этого самолётом никто не управлял. Но было уже поздно...

Самолёт снова ударился колесами о землю и, как ретивый конь, взмыл вверх под таким большим углом, что мне стало по-настоящему страшно.

А самолёт в эти томительные секунды медленно перевалился через нос и с треском упал. "Ну, думаю, пришел конец моим полётам"...

К счастью, все обошлось более или менее благополучно.

Поломалась передняя стойка шасси. Самолёт, опираясь на стволы пушек, проскрежетал по бетонной полосе и, как вкопанный, остановился. Мы оба живы и невредимы. А самолёт часа через два был снова готов к полёту.

Однако "удовольствие" испытать на себе "прогрессирующего козла" стоило нам дорого. Инструктор получил взыскание за нечеткость инструктажа. А всем нам, слушателям академии, тотчас отменили всякую летную тренировку.

Вот так неудачно окончилась моя первая попытка овладеть реактивным самолётом и первое знакомство с коллективом лётчиков-испытателей.

После этого малоприятного случая я, откровенно говоря, уже не рассчитывал по окончании академии попасть в лётчики-испытатели. Но все обернулось иначе. Окончившим академию с золотой медалью командование предоставило право выбора будущей работы из нескольких вариантов, в числе которых мне было предложено место на испытательном аэродроме. Я, конечно, согласился. Очень хотелось летать. Таким неожиданным путем попал я все же в лётчики-испытатели. Осуществились сразу две мои заветные мечты; получил диплом инженер-механика ВВС и должность лётчика-испытателя.

В семье одержимых

Вадим Кравченко и я прибыли на аэродром, где у нас был "первый блин комом". Нам повезло. Мы снова в семье замечательных лётчиков-испытателей! Нам снова предстоит летать!

Заместитель начальника отдела по летной части Сергей Бровцев, молодой на вид, серьезный и энергичный, принял нас и без лишних слов сказал: