Готовность номер один

Сколько поздравлений, теплых дружеских рукопожатий и поцелуев приходится ей принимать! Ведь Вы завидуете сейчас нам, да?

Гриша, вся наша эскадрилья поздравляет и Вас с тем, что у Вас такая замечательная подруга и такая крепкая и чудесная дружба.

Ну вот и все.

От души желаем Вам стать дважды Героем, а Кате матерью-героиней, тогда ни одна чаша весов не перетянет.

Вы простите, что мы называем Вас "наш".

В нашей эскадрилье принято всех будущих "гвардии зятьев" называть "наш". Ведь Вы не обижаетесь за это? Ну и хорошо!

Крепко жмем Вам руку.

Коллектив 1-й авиаэскадрильи.

26. 2. 45 года".

… Наземные войска по-прежнему вели напряженные бои. Линия фронта рядом. Каждый раз кто-нибудь из командования полка выезжал на передовую, чтобы вместе с представителем пехотного командования корректировать и направлять удары штурмовиков. Подошел и мой черед. Поехал к пехотинцам.

— Буду держать связь со своими, говорю подполковнику, представителю пехотной дивизии. — А вы будете подсказывать куда лучше всего с воздуха ударить по цели.

— Условились. Обстановка на передовой часто меняется. Надо выбрать хороший НП.

Выбрали колокольню в двух километрах от линии фронта. Немецкие позиции хорошо видны. Фронт проходит по ровному полю. Горят два танка противника.

Идет группа наших самолётов.

— Нацельте туда своих ребят.

Подполковник указал место. Сообщаю по рации цель.

Ведущий отвечает:

— Вас понял! Цель вижу. Атакую.

Отбомбились ребята. Бомбы уложили в цель.

— Хорошо сработали! — кричит подполковник. — Молодцы!

А вскоре летит группа "юнкерсов" и "мессеров". Бьют из пушек по колокольне. Разрывы бомб ложатся рядом. Скатываемся в церковный подвал.

Фашисты бомбят. Страшно, когда не видишь куда и как летят бомбы. В подвале сыро, темно, пахнет какой-то тухлятиной. Земля и стены содрогаются от взрывов. Грохот неимоверный. Сыплется штукатурка. И, кажется, вот-вот рухнут стены.

Вылезаем наружу. Стоим, прижавшись к стене. Видно, как заходят "юнкерсы", куда летят со страшным визгом и свистом бомбы. Немцы, надо отдать им должное, крупные были спецы по шумовым эффектам. Шума от них всегда было больше, чем урона.

Когда атака бомбардировщиков развертывается на глазах, страха ощущаешь меньше, чем в темноте подвала, там почему-то кажется много страшнее.

А поздним вечером сижу вместе с группой пехотинцев в лесу у костра. После печеной картошки и кружки чая перечитываю Катины письма, они со мной в планшете.

"Гриша, здравствуй! Сегодня 8 марта. У нас должен быть грандиозный праздник. Только поэтому мы сейчас стоим в городе. Впервые должны увидеть большого хозяина. Все это начнётся часов в шесть а сейчас всего-навсего два часа, делать совершенно нечего. Хоть только вчера вечером я написала тебе письмо, а сейчас решила ещё написать. Ты, конечно, уже поздравил меня с сугубо нашим праздником, да? Вчера получила от тебя письмо из-под Одессы. Обо мне не беспокойся, ведь наша работа, во-первых, не очень опасная, а во-вторых, теперь ведь я гораздо меньше летаю, чем раньше. Бог войны, во-первых, артиллерия, а во-вторых, Марс. Вот и молись тому, кого считаешь более сильным. Ты знаешь, а я уверена, что к моему дню рождения война закончится и без молитв.

Помнишь, я писала тебе о наташиной "Молитве лётчика"?

Так вот она:

"Отче наш!
Иже еси на небеси.
Нам погоду принеси.
Не дай бог с цели встречного ветра
И высоту облаков 400 метров.
Не введи господь, в обман,
Дай нам лучше густой туман…
Не приведи, господи, тревоги,
Пожалей наши души и ноги…
И чтоб долго нас не мучить,
Ты подсунь нам склад с горючим.
Ниспошли нам светлый рай
Дай бомбить передний край.
Прояви о нас заботу
Дай нам максимум работы,
Но, добавлю я при этом
(На ушко и по секрету),
Любим мы летать всегда,
Хоть и страшно иногда.
Избавь нас от двух зол — сразу
Парашютов и противогазов.
Донеси, господь, молитву до своего слуха
Во имя отца и сына и святого духа
Аминь!"

Ну, как тебе нравится?