Готовься к войне

Банкир посигналил. Из будки, заблаговременно приняв грозный вид, появился охранник. Рассмотрев машину хозяина, мосластый дядя с лицом неквалифицированного пролетария поспешил сменить позу на другую, угодливую. Знаев испытал мгновенное отвращение. Он никогда не заставлял этого человека (кстати, как его зовут?) кланяться и ломать шапку, он и видел-то его всего дважды в жизни; мосластый производил холуйские телодвижения по собственной инициативе, он сам себя превращал в раба.

Раз он так со мной - значит, и я с ним буду так же, - решил банкир, сделал брюзгливое лицо и резким жестом показал: открывай ворота, и поживее.

В четырех метрах за забором асфальт кончался, дальше была темнота. Здесь Знаев вышел, поманил мосластого, поморщился от сильнейшего запаха чеснока и спросил:

- Тебя как зовут, я забыл?

- Петруха, - ответил Петруха, на вид не менее чем пятидесяти лет, и торопливо поддернул штаны. Его вид в точности соответствовал вошедшей в последнее время в моду пренебрежительной поговорке: «Набрали по объявлению». Чучело, - грустно констатировал Знаев. - А ведь меня десять лет учили, что все люди равны, что человек - это звучит гордо. Разве я ему равен? Разве он равен мне? Вот возьму его за руку, пройдемся по городу, спросим у тысячи встречных: мы равны? Тысяча из тысячи ответит, что нет. А должно быть наоборот, потому что люди действительно равны, за десять лет мне это доказали множеством самых разных способов.

- Как дела, Петруха?

- Нормально.

- А где второй?

- Обход делает, - сказал Петруха и опустил глаза.

За пивом пошел, понял банкир и понизил голос:

- Слушай, Петруха. Я пройдусь по территории. А минут через десять позвоню сюда, на пост, и ты включишь верхний свет. Все люстры. Понял?

- Будет сделано, - ответил мосластый и неумело щелкнул каблуками.

- Расслабься, - разрешил Знаев, вернулся к машине и под локоть вытащил Алису.

- Пойдем со мной.

- Что здесь такое? - с любопытством спросила рыжая, повинуясь. - Стадион?

- Еще чего.

- Темно. Я ничего не вижу. Куда мы идем?

- Вперед.

- Ой. Тут песок И камни какие-то. И грязь.

- Не обращай внимания, - рекомендовал Знаев, споткнулся и сам едва не упал.

Сейчас я ее удивлю, - предвкушал он. - Сейчас она ахнет. Это будет эффект! И это будет совсем не дешевый эффект, господа. Очень даже дорогой. Эффект на четыре миллиона долларов. Всем эффектам эффект. Это вам будет не барбекю со звездами телеэкрана в садике у торговца электрическими лампочками. Это будет нечто донельзя грандиозное.

Шагали, разумеется, не в полном мраке и не в тишине. Ночь, пока робкая, варьировала оттенки от густого темно-фиолетового до насыщенного графитового. Справа, в километре, новогодней гирляндой поперек панорамы сияли фонари Кольцевой дороги, слева, в двух километрах, мерцали окна жилых домов, отовсюду слышались разнообразные городские звуки, какофония мегаполиса - но мерцали и доносились, сильно искаженные расстоянием, ненадежные, наполовину нереальные, как не вполне реально все то, что создано человеком, построено, освещено, украшено и налажено: вблизи огромно и крепко, а отойдешь на три тысячи шагов, взглянешь - смешно.

- Примерно здесь, - наконец заявил банкир, с удовольствием набрал полную грудь воздуха и запрокинул голову. Небо осторожно подмигивало сотнями звезд - намекало, что не следует переоценивать дружелюбие мироздания. С запада, по самому краю горизонта, переливалась и истончалась лиловая полоса заката.

- Что «здесь»? - тихо спросила Алиса, сжимая его локоть. - Я ничего не вижу.

- А не надо видеть. Попробуй почувствовать.

Рыжая подумала и произнесла:

- Тут пусто. Ничего нет. Совсем.

- Продолжай.

Она опять подумала и неуверенно предположила:

- Тут ничего нет, но… наверное… тут скоро что-то будет.

Знаев испытал прилив восторга и захохотал.

- Угадала! Угадала!

Он достал телефон и набрал номер.

- Петруха?! Как слышишь меня?!

- Хорошо слышу.

- Давай!

В черном небе, сразу с четырех сторон, сверкнуло, погасло, опять сверкнуло, медленно стало разгораться и обрушило наконец плотные, почти осязаемые потоки света вниз, на двух людей, стоявших посреди обширного, ровного, как стол, поля.

- Черт, - выдохнула Алиса. - С ума сойти.

Банкир прижал ее к себе и медленно стал поворачивать.

- Если ты хотел произвести на меня впечатление, - осторожно сказала рыжая, - считай, что ты его произвел.

- Ерунда, - ответил Знаев, наслаждаясь. - При чем тут впечатление? Я хотел, чтоб ты порадовалась вместе со мной. За меня. Смотри. Это все - мое.

Он сделал несколько шагов по сухой, отутюженной бульдозерами земле. Сунул руки в карманы. Повернулся к Алисе, обхватившей себя ладонями за голые локти. Хрипло повторил:

- Это все - мое.

И немузыкально захихикал, опьяненный. Не самим собой, нет. Точнее, не всем в себе опьяненный - но, безусловно, опьяненный собственным могуществом.

- Что здесь будет? - спросила рыжая, поеживаясь.