Готовься к войне

К концу того года предприниматель Знаев, двадцатичетырехлетний небедный малый, сформировал отборный отряд из двух десятков особей, в возрастном диапазоне от четырнадцати до сорока лет, и стал практиковать изощренные варианты. В частности, появилась у него пара мама-дочка (сначала возникла мама, отчетливая энтузиастка, потом он из озорства побывал у нее в гостях, познакомился с дочкой и не упустил шанса; дочка первая начала). Была очаровательная нежная бисексуалка семнадцати годов - вернее, обычная девушка из хорошей семьи, придумавшая себе, от скуки, особенную ориентацию. Была мать-одиночка, с огромным ртом и огромным талантом к его применению. Не было только замужних. В эти игры Знаев не играл. И еще - не было ни одной, которая увлекла бы его.

Нечто отдаленно похожее на влюбленность произошло только однажды и длилось меньше месяца. Зазноба - приезжая из Рязанской области - жила в рабочем общежитии, по городу расхаживала полуголой: подманивала мужиков, искала себе партию. Хоть куда деваха, покорившая Знаева удивительной упругостью девятнадцатилетнего тела. К тому же она, как пионерка, была всегда готова, а это ценное качество. Предприниматель слегка поплыл. Ловил себя на мысли, что говорит по телефону - и ему приятно слышать голос. Договаривался о свидании - летел, как на крыльях. Она казалась старше своих лет, косметикой почти не пользовалась и ни при каких обстоятельствах не требовала к себе повышенного внимания. В политике и боевых искусствах ни черта не смыслила, но предприниматель и не тратил время на беседы. Крепкая, сильная, едва не выше Знаева, в его руках рязанская нимфа делалась невесомой, податливой, это забавляло и озадачивало. Всякое соитие начиналось с протестов: нет, нельзя, мы не должны, - и заканчивалось воплями: давай, бери меня, делай со мной все, что хочешь. Последнее предложение умиляло бизнесмена - он был традиционалист. Так или иначе, зазноба коммерсанта оказалась наименее изобретательной из всей сотни его женщин, - а он уже был избалован, пресыщен, он хотел иметь только самое лучшее. Помучился три недели - и избавился. Потом целую неделю ему названивала какая-то особа, представлялась сестрой брошенной девочки и интенсивно журила за бессердечие.

В конце концов ему надоело. Все. И деньги, и успех, и коньяк с шоколадом. Ощущение полных карманов перестало радовать своей новизной. Куда-то делся блеск глаз. Во всяком случае, сам он не замечал никакого блеска, когда смотрел в зеркало. Зато хорошо видел синеву под глазами и ранние морщины.

Женщины не приелись, они не приедаются; однако стало не до них. Подвалило работы, жизнь повернулась не самой лучшей своей стороной. Долги, стрессы, неудачные сделки, он уставал. И когда вечерами томные голоса из телефонной трубки спрашивали Сергея - измененным голосом отвечал: «Он тут больше не живет».

Иногда приводил какую-нибудь, позволял себе расслабиться, потратить время, но потом накатывала невыносимая тоска, отвращение - и к себе, и к женщине, - с трудом удерживался от того, чтобы не закричать и не выгнать чувиху пинками. Однажды так и сделал, потом неделю звонил и извинялся.

Сначала исподволь, затем все быстрее и заметнее с ним стало происходить то, что называется «черстветь».

В девяносто четвертом он купил банк, за сорок пять тысяч долларов. Ввиду новизны затеи не обошлось без происшествий. За кредитной организацией обнаружилась забалансовая гарантия. То есть предыдущие владельцы в свое время легкомысленно обещали подстраховать чужой займ (который, разумеется, никто никому не вернул), а теперь, сняв с себя полномочия, умыли руки. Через неделю после вступления в должность начинающий банкир обнаружил, что его новая, только что купленная фирма должна огромную сумму неким агрессивно настроенным людям в золотых цепях и стоптанных кроссовках. Потом был мучительный процесс разборок, сходок и перетираний, со всем полагающимся набором интриг, провокаций и угроз. Кое-как он отбился, приобрел опыт и потерял нервы.

Эта и несколько других похожих историй резко состарили банкира. Задолго до того, как ему исполнилось тридцать, он стал сухим, немногословным, практически лишенным друзей педантом с вечно постным выражением гладко выбритого, бледного лица. Вдобавок он, как все начинающие банкиры, поигрывал на фондовой бирже, в этом суперказино для особо богатых; трижды в течение года едва не стал миллионером и трижды все терял; такие качели со стороны выглядят захватывающим аттракционом, изнутри же это - высокооплачиваемая каторга. Всякий бизнес есть прежде всего обязательства, а уже потом - черная машина с кожаными креслами и золотая кредитка. По временам банкир Знаев чувствовал измождение. Он мало спал и кое-как наловчился снимать стресс в спортивном зале - но не в постели с женщиной.