Готовься к войне

- Спасибо, ребята, - искренне произнес финансист и полез в карман.

- Нам-то хули, - солидно ответил сутулый, ловко перехватывая тысячную купюру (банкир хотел дать пятьсот, потом со стыдом себя одернул, все могло быть гораздо хуже, с какой стати жадничать). - Пойдемте, я покажу, чего с замком делать. Там надо только новую личинку купить, сам замочек целеньким остался, я ж его аккуратно…

- Хрен с ним, с замком, - перебил Жаров и с намеком хлопнул умельца по кривоватой спине. - Вы молодцы, мужики.

Сопя и усмехаясь, мужики растолковали, что нынче каждый третий вызов - вскрытие стальной двери, и ушли, невзначай поглазев на обстановку банкировой резиденции. Потом откланялся сосед, причем Жаров что-то шепотом у него спросил, и тот с улыбкой, но отрицательно покачал головой. Электроторговец заметно расстроился, повернулся к банкиру и заметил:

- Откупорили хату меньше чем за минуту. Сколько ты заплатил за этот замок?

- Шестьсот долларов. Мне сказали, что это самый лучший замок из всех, которые можно купить за деньги.

- Камилла, - громко позвала из коридора мама, - валерьянки накапать?

- Да, наверное, - выдохнула Камилла и спрятала лицо в ладони. Банкир подошел, ткнул сына в живот - тот, все еще напуганный, осторожно улыбнулся, - погладил бывшую жену по плечу, хотел сказать что-то ободряющее, набрал воздух в легкие, но вместе с воздухом, пустым, застоявшимся, в ноздри ударил запах парфюмерии - смесь, какофония запахов, - и Знаев с досадой простонал:

- Что творится у тебя в доме, а? Все форточки закрыты. Воняет, как в дешевой парикмахерской. Мальчишка угорел. Здесь невозможно дышать. Он задохнулся, и его сморило. Ты что, никогда ничего не объясняла ему насчет свежего воздуха?

- Вот ты и объясни!

- Мам, - сказал Виталик, - а что тут было, пока я спал?

Знаев слегка приврал: пахло не как в дешевой парикмахерской. Пахло как в очень дорогой парикмахерской.

Атмосфера, пять минут назад чреватая бедой, постепенно остывала. Камилла пила капли, ее брат - отец двоих детей, давно привыкший к сюрпризам со стороны потомства, - посмеивался себе под нос, Знаев незаметно для присутствующих проделывал дыхательное упражнение, с целью унять сердце; его мама, плотно сдвинув колени, уселась в коридоре на краешке банкетки; Виталик осторожно спрашивал у всех, что это за железная штука была у дяди на ремне через плечо. Вдруг обнаружили себя - все, кроме ребенка - собравшимися на кухне, облегченно вздыхающими вразнобой. Эта склонность русских людей сбиваться в кучи именно на кухнях - при том, что в банкировой квартире имелась просторная гостиная с диванами, кальянами и телеэкранами - самого банкира не удивляла. Половина населения страны росла и мужала в тридцатиметровых хрущевских хавирах, а никак не в лофтах с панорамными видами.

- Маленькие детки - маленькие бедки! - бодро провозгласил Жаров и погладил свою сестру по волосам.

- Да, - мирно сказала мама. - Ты, Герман, присядь.

- Зачем? Я поеду.

- Подожди. Нам надо кое-что обсудить. Раз уж собрались.

Жаров послушно кивнул, но перед тем, как выполнить просьбу, заглянул в холодильник - очевидно, в поисках пива. Не нашел. Расположился в углу. Знаев подпер собой стену. Сунул руки в карманы. Он уже несколько минут ощущал дискомфорт. Хотелось втянуть голову в плечи. Низкий потолок раздражал. Одной этой причины было вполне достаточно, чтобы отбросить всякую мысль о возвращении в семью. Квартира, когда он ее купил, казалась дворцом - теперь он не мог думать о ней иначе, как о душной норе, обитать в которой - значит, не уважать себя, задыхаться и ежеминутно ударяться плечами о стены.

Потерплю два-три года, решил он. Дождусь, пока сын немного подрастет, - и выдерну его навсегда из этого бетонного склепа. А бывшая супруга пусть сидит тут одна, наедине со своими мигренями.

- Слава богу, - вздохнула госпожа Знаева, - все обошлось. Могло быть хуже. Не следует оставлять ребенка одного, если он не совсем самостоятельный… Родители позабыли о том, что они родители. У родителей свои дела. Родители свою жизнь не умеют наладить, где уж тут про ребенка помнить…

- К чему ты? - враждебно поинтересовался банкир.

- Молчи, - сказал Жаров.

- К тому, что это вам был знак, - с вызовом ответила мама. - Пора образумиться, друзья мои.

Камилла театрально вздохнула.