Готские письма

Они, как бы ни кичились своим происхождением от других знатных варваров, своей храбростью и силой своих дружин, будь они вожди или короли, они всё равно люди. А ты император, земной бог. У нас это называют сшибкой рефлексов по Павлову, но тебе имя физиолога Павлова пока ничего не скажет.

На этом заканчиваю. Мне пора совершать вечерний ритуал приветствия своего божества, прекрасного слоноликого Ганеши, и воскурить пучок благовонных палочек, которые забивают запах бычьей кожи, просачивающийся из сундучка, на котором устроен алтарь.

Post scriptum. Не забудь сегодня вечером, уложив маленького Филиппа спать, прочитать молитву, которой я тебя обучил: Atta unsar… et cetera.

С коммунистическим приветом,

твой Афлатуни аль-Чечен

Фрагмент четырнадцатый Трастамара

Начало династии было положено, как обычно, братоубийством. Есть, наверное, какой-то знак в том, что ради обретения земной власти для себя и своих потомков монарх должен умертвить своего родного брата. Задолго до того как библейская история Каина и Авеля стала известна в Европе, в Вечном городе Риме его основатель и правитель Ромул убил своего брата Рема. Это произошло, как сейчас помню, 21 апреля 753 года до Р. Х. Ромул провёл плугом свящённую борозду на холме Палатине в знак основания города. И тут же на борозде убил своего брата.

Людям обычным и даже историкам не вполне ясно, зачем Ромул убил Рема. До того дня они были дружны. Вместе кормились от вымени волчицы, вместе вернулись домой, в Альба-Лонгу, ликвидировали узурпатора Амулия и восстановили на троне своего деда Нумитора. Римские хронисты говорят, что братья увидели разные знамения. Рем увидел шесть коршунов, а Ромул двенадцать, но позже. Ещё говорят, что Рем перепрыгнул через священную борозду. У арийских народов перешагнуть-перепрыгнуть через священный предмет считается святотатством. Говорят также, что между братьями возникли иные разногласия. Всё это мне кажется весьма неубедительным.

С другой стороны, мы знаем, я по крайней мере хорошо помню, что этруски, прежние обитатели италийского полуострова, имели в своих племенах весьма интересный обычай. Они избирали царя сроком на год. Второй срок не предусматривался. Потому что по истечению первого срока царя ритуальным образом умертвляли. В поле, на борозде. Чтобы призвать хороший урожай, удачу и всяческое процветание.

При основании нового города его основателя, царя, до́лжно было убить непременно. Поскольку Ромул и Рем были братьями, то есть одним телом, Ромул принёс в жертву Рема и заявил соотечественникам: жертва принесена, борозда окроплена царской кровью, дело пойдёт. И поскольку царь уже убит в образе своего родного брата, оставшийся царь считается как бы мёртвым и нет необходимости заново убивать его ежегодно. Так Ромул упразднил конституцию этрусков и стал бессменным диктатором нового города, Рима. Впрочем, через тридцать семь лет, а именно 5 июля 717 года до Р. Х., Ромула отправили вослед брату.

Было это так. В Капратинские ноны Ромул отправился за город, на Козье болото, чтобы принести богам жертву от имени всего своего народа. Его сопровождал весь сенат из ста патрициев и многий другой народ. Жертва и была принесена, сам Ромул стал жертвой, как в древние праведные времена. Таким образом, сенат восстановил действие конституции. Народу же сказали, что Ромул в своём невредимом теле, в полном вооружении вознёсся на небеса. Некто Прокул поклялся, что видел это своими глазами.

Я помню этого пройдоху. О нём упоминают Плутарх и Тит Ливий. Он клялся на огне и солнце. Ни Плутарх, ни Ливий, однако, не рассказали, что через год после чудесного вознесения Ромула, в следующие же Капратинские ноны, Прокул ослеп. И вскоре исчез из города. Наверное, тоже вознёсся. Хотя шептались в народе, что сенаторы утопили его в том же самом болоте.

Это ничего не доказывает, и я не знаю, видел ли Прокул, как Ромул возносится в небо. Было ли это вознесение? Может, и было. Лично я ничего не увидел, потому что как раз в то время, когда Ромул стоял у жертвенника, на болоте, окружённый сенаторами, опустилась туча, поднялся вихрь, где-то даже сверкали молнии; в общем, видимость была не более трёх шагов, а мы стояли шагах в двадцати, не меньше.