Готские письма

Я закончил среднюю школу в 1992 году. Собачья выставка уже гуляла вовсю. Делать мне было в родной Карачаево-Черкесии нечего, и отец отправил меня учиться в Москву. Я поступил в МГУ. На исторический факультет. Вокруг был ужас катастрофы. Мы как-то учились, но сами не понимали, зачем. Как это всегда бывает во времена смуты, люди тянулись к оккультизму и мракобесию. Нет, не все. Нормальные люди тогда тянулись к револьверу и решали вопросы на стрелках. Но я был ублюдком, генетическим мусором. У меня не получилось бы стать ни ментом, ни бандитом. Я записался на курсы астрологии, которые вёл Павел Глоба.

Мне до сих пор стыдно. Я посетил несколько лекций и старательно конспектировал всю ту чушь, которую нёс этот «предсказатель», за всю свою жизнь не сделавший ни одного удачного прогноза. Но вскоре я был разочарован. Главным образом глядя на своих соседей по креслам, «коллег», будущих «магов» и «астрологов». Это были одинокие женщины, часто старушки. Все они были бедными и некрасивыми. Над «курсами» Глобы висел явственный смог неудачи и плотного человеческого отчаяния, давно сгустившегося в пятый эликсир. Я сбежал, не дослушав оплаченный «курс».

Но там, у Глобы, от кого-то из приспешников «астролога» я узнал про открытый в Москве центр авестийской религии. И скоро я уже был там, среди московских зороастрийцев. А это было другое, весёлое сборище. Там вращалась молодёжь, экспериментировали с наркотиками, пили вино, готовили евразийскую социалистическую революцию, слушали Джемаля, Дугина, читали Мамлеева. И девушки там были. А для начинающего зороастрийца девятнадцати лет от роду наличие красивых девушек – немаловажный фактор для присоединения хоть к религии, хоть к революции, хоть к корпорации лысого чёрта.

7

Через год я поехал из Москвы в Туркмению. Там на развалинах зороастрийского храма я был посвящён в маги. Я прошёл все испытания. Привратнику, сторожу раскопок, мы дали бутылку водки и десять долларов, чтобы он нас не прогонял. Мы зажгли огонь и читали «Авесту». Я стал магом, хранителем священного огня и получил новое имя – Вритрагхна, что значит «убийца дракона».

Потом я вернулся в Москву, но пробыл в столице недолго. Маг-супервайзер отправил меня открывать новый храм Ахурамазды. Почему-то в город Сыктывкар. И я организовал общину зороастрийцев и даже открыл храм. Храм мы открыли в бывшей автомастерской, она была из бетона, и пожарники разрешили поддерживать вечный огонь. В городе Сыктывкаре я обратил в истинную веру пророка Заратуштры шестнадцать юношей и двадцать одну девушку. Я имел огромный успех. Если вы найдёте газеты того времени, то прочитаете, что Сыктывкар стали называть городом огнепоклонников.

Это чрезвычайно обеспокоило местное отделение РПЦ. Однажды они устроили специальный крестный ход, чтобы прогнать нас, язычников, сатанистов. Я собрал своих адептов, числом тридцать семь, мы надели белые одежды поверх тёплых курток и шуб, взяли в руки факелы, сделанные так, как нас учили в пионерском детстве (красная палка, к ней прибита пустая жестянка, в жестянке – вата, пропитанная керосином), и вышли навстречу крестному ходу с зажжёнными факелами. А дело было тёмным зимним вечером. Крестный ход остановился и запел какую-то заунывную молитву. Мы в ответ грянули гимн из «Авесты», переложенный на мелодию «Взвейтесь кострами…». Конечно, мы победили.

8

Когда я был маленьким, я много мечтал. От дома до школы было идти два километра тротуаром вдоль главной улицы нашего городка, улицы Ленина. Два километра – это полчаса чистой мечты. Я мечтал о будущем. Мечтал стать великим полководцем, религиозным реформатором, музыкантом, богачом, писателем и поэтом, философом, властителем народов, завоевателем и отшельником, йогом, аскетом, монахом, любимцем женщин. Нисколько не сомневаясь в том, что всё это осуществимо, и не задумываясь, каким образом: одновременно или поочерёдно?

Не понимал я и того, что не могу стать великим не только во всех областях человеческой деятельности одновременно или поочерёдно, но даже и в любой только одной, потому что мне недоставало качеств, которые всегда отличают успешного, выдающегося, тем паче великого человека. Мне не хватало целеустремлённости, упорства, силы характера и жестокости.

Мне не хватало жестокости. Я был слишком добрым. Помню, у меня был сосед, мальчик из карачаевцев, которого звали Чингис. Чингис имел все задатки победителя, хозяина жизни. Он любил убивать лягушек. И делал это с особой жестокостью. Чингис ловил живую лягушку или, если удавалось, жабу. Затем Чингис обламывал ветку с акации. Ветки акации украшены острыми плоскими треугольными шипами. Чингис собирал шипы для своей операции. Он распинал земноводное на земле, приколов шипами за лапки. Потом вскрывал жёлтое брюхо живой твари самым лучшим, самым большим и острым шипом. Лягушка тряслась, дёргалась, хрипела. Чингис заливисто смеялся ярким, чистым и звонким детским лаем.