Готские войны

Я всех трофейных коней сразу после возвращения с похода раздал по десятку в разные селения, но как понял, что толку нет от вождей переселенцев, то отдал приказ собрать всех коняшек и поделить между двумя родами. Половина лошадей теперь содержит Радко в Смоленске, и половина у меня в Полоцке, а остальным я не доверяю.

Ну как можно додуматься порезать весь скот? Это же саботаж прямой и откровенный. Но с этим нужно заканчивать, я вам не товарищ Брежнев и кормить весь Варшавский договор в виде отдельно разбросанных по огромной территории родов не собираюсь, мне тут коммунизм не нужен, у меня самый что ни на есть капитализм начинается. Я собираюсь всеми родами и селениями обеспечить существование одного промышленного центра, двух флотов и двух дружин.

Но вот то, что рода пришли на новые места и не могут наладить нормальную добычу даже рыбы, меня напрягло, и я поехал с контрольным объездом по своей территории. И как водится заехал с Креславом в Городище Цветаны, что стояло у Ильмень озера. И картина меня просто напрягла. Опять те же шалаши, а вместо стены простая ограда из вбитых в землю кольев. И это всё, что две сотни человек смогли сделать за шесть месяцев. Две сотни человек! А сама Цветана, княжна, мля, жила в таком же шалаше. Я объехал на коне все это стойбище папуасов, даже на землю ступать не захотел, мерзко, мерзко и противно. А потом спросил Казмира — скажи воевода, как думаешь, что тут происходит? Почему родовичи так не уважают своего вождя. Почему даже Цветане не построили нормального жилища?

— Так это князь, люди говорят, что она порченая, вот и род весь из-за нее и страдает — тихо произнес воевода.

— Как это порченая, и кто же её испортил?

— Так ты князь.

У меня аж челюсть отвисла.

— Что ты несешь воевода, как это я? Ты же знаешь не было меж нами ничего, девкой пришла, девкой и сбежала. К тому же она сама сбежала.

— Как это сама? — удивился Креслав — а ты думаешь что Радко тебе Цветану привез и просто так оставил? Это род тебе её отдал. А ты её отверг, выходит не люба она тебе, то и есть она девка порченая, ибо боги её наказали не милостью мужа.

Вот уроды, конченные, тут бля, бразильские сериалы отдыхают, рабыня Изаура разыгрывается в прямом эфире, а я опять ни хрена не понимаю, и ни одна падла своему князю ничего объяснить и посоветовать не может, или не хочет, или вообще насрать им на князя, типа «взялся за гуж, так и не говори, что не дюж».

— Ты меня Креслав не путай — прошипел я — как это так род отдал, я ничего о том не слыхивал.

— Так девицу обычно сам жених в роду забирает, вот тогда и ритуалы всякие проводят — удивился моему непониманию воевода — а вместо тебя дед Боян приехал за вестой. Вот она тот обряд в своем селении прошла и к тебе поехала с братом, а ты потом Радко отдарился за весту, стало быть весь ритуал соблюден. Так, что она твоя была уж давно, а ты её назад к отцу выслал.

— Не говори херни воевода — рявкнул я — ты сам сказал, что она сбежать надумала и вы с дедом Бояном предложили её отпустить.

— Так если не люба она тебе, так что же держать то девку? — развел руками воевода — вот тебе Боян и посоветовал её отпустить, от греха подальше, пока девка на себя руки не наложила от страданий.

— Вы два урода мне мозг не путайте — шикнул я на воеводу — какой такой ритуал она прошла в своем роду, что её отпустили?

— Так, это — почесал затылок воевода — бабки повитухи проверили её и подтвердили, что она девица, а Цветана потом на своих сосцах поклялась, что будет мужу верной женой, вот и весь обряд, делов то. А как ты её отверг, так она и вернулась в род. Её те же бабки осмотрели и подтвердили, что девка не порченная, вот её род назад и принял, да только отверженная она, о том теперь все знают, а значит богами проклята, порченая.

— Слушай Креслав, а что за сосцы такие, что за клятва? — не понял я.

— Как это князь — воевода растянул улыбку до ушей — знаю я, что все воительницы к тебе в ложе ходили, а ты что ни одного сосца так и не узрел? Ну ты меня рассмешил.

— Ты поменьше зубы скаль, а объясни по нормальному, что за клятва такая? — буркнул я — почему мне о ней раньше не сказывали.

— Так ты вот муж и воин, ты чем клянешься? — спросил воевода.

Я задумался.

— Так на мече своем клянусь, ибо меч — душа воина.

— Вот, а бабе на чем клясться — наставительно произнес воевода — для тебя меч самое святое, а для нее грудь, которой она дитя вскармливает, вот они бабы на сосцах и клянутся.

Вот же хреновое средневековье, или тут первобытный строй? Подумал я, это что получается опять я тут накосячил. И ведь, что обидно, я то от всего так сказать чистого сердца не трогал Цветану, даже дом ей отдельный выделил, так сказать до свадьбы ни ни, а тут такие страсти.

Я повернулся, осмотрел всю округу и увидев подходящее место сказал воеводе — выгоняйте всех бездельников из их мерзких шалашей и вон там ставьте княжий дом, для меня и Цветаны.