Готы

Испанское иудейство представляется столь древним, а его история столь интересной, что автор этой книги счел для себя невозможным удержаться от искушения посвятить им отдельный экскурс. Самые ранние иудейские общины возникли на Иберийском полуострове (Сефарде) в первые столетия галута (иудейского рассеяния, или, по-гречески – диаспоры, за пределами собственно земли Израиля), т. е. в конце I – начале II в. по Р. Х. Но впоследствии испанские иудеи, достигшие на Пиренейском полуострове огромного влияния, прежде всего экономического, но вследствие этого также и политического, не удовольствовались столь поздней датировкой своего появления на Пиренеях. В их среде возникла легенда, что еще царь объединенного Израиля Соломон Премудрый отправлял своего сборщика налогов Адонирама в Сфард, где тот основал израильские поселения. Кстати говоря, целиком исключить эту версию нельзя. Ведь тот же Соломон, согласно Библии, отправлял совместно с финикийцами торговые морские экспедиции в дальние страны, например Офир (в Восточной Африке, возможно – Сомали). Что же мешало царю-мудрецу стать дольщиком в регулярных плаваниях финикийцев в Испанию? Ведь ветхозаветный пророк Иона был проглочен «китом» («большой рыбой»), будучи выброшен за борт с корабля, шедшего в Таршиш (Тарсис, Фарсис, Тартесс), расположенный не где-нибудь, а на испанском побережье! Древний город Тартесс в Южной Испании в I тысячелетии (не позднее 1100 г.) до Р. Х. был основан этрусками в тесном взаимодействии с финикийскими колонистами из города Гадир, или Гадес[568], в нижнем течении реки Бетис[569], и славился своим богатством и торговыми связями на всем Средиземноморье. Вероятно, именно оттуда отправлялись в «Море мрака»[570], за «столпы Мелькарта»[571], отважные ханаанеи-сидоняне[572], оставившие следы своего пребывания в Новом Свете задолго до появления там норманнских викингов. Во всяком случае, нет ничего, что исключало бы возможность присутствия иудейских купцов ранее 1000 г. до Р. Х. в Гадесе, равно как и в других финикийских факториях Испании и Северной Африки.

Первое документальное упоминание крупных иудейских общин на территории Испании содержится в христианских предписаниях 306 г. В 306 г. Эльвирский собор в рамках мер, направленных прежде всего против еще очень сильного тогда в Испании язычества, запретил выдавать православных девушек замуж как за еретиков (ариан), так и за иудеев. Женатым кафоликам было под угрозой отлучения от церкви запрещено иметь сношения с язычницами или с иудейками. Земледельцам было запрещено пользоваться услугами иудейских раввинов при благословении полей и других религиозных церемониях, связанных с сельскохозяйственной деятельностью. Особенно интересный запрет, свидетельствующий о своеобразном состязании христиан и иудеев в борьбе за благосклонность «поганых» – в полном смысле этого слова, т. е. сельских, – язычников. Выходит, что не только Киевская Русь, согласно Повести временных лет, имела шанс принять иудаизм, если бы хазарским иудеям удалось склонить на свою сторону князя «нашего» Амала – Владимира Красное Солнышко, но и испанские язычники имели шанс стать иудеями. Расовый момент в те времена имел гораздо меньшее значение, чем момент религиозный. Внутреннего решения конкретного индивидуума было достаточно для всех религий, хотя и не для всех царей вестготов…

С учетом этого проявившегося очень рано антииудейского настроя испанских кафоликов арианские вестготские цари, по логике вещей, должны были казаться иудеям желанными и, так сказать, прирожденными покровителями. Поэтому иудеи, особенно в Септимании, т. е. в готских владениях вокруг Нарбона, заняли однозначно проготскую позицию, направленную против православных франков, постоянно стремившихся Септиманию покорить, что не сулило септиманским иудеям ничего хорошего, вопреки фантазиям Майкла Бэйджента, Ричарда Ли, Генри Линкольна и прочих сторонников мифа о «Приорате Сиона», «Мессианском наследии», «Священной Крови», «Святом Граале», происхождении Меровингов из дома Давидова и обо всем, что с ними связано. Не случайно христианский биограф первого православного царя франков – уже знакомого нам Хлодвига I из дома Меровингов – писал об этом германском «Новом Константине», что, когда Хлодвиг при своем крещении услышал о предательстве Иуды и страданиях Господа Иисуса Христа, он воскликнул, что если бы тогда находился рядом, то вместе со своими франками отплатил бы за это иудеям «кровавой местью». Примечательно, что автор биографии Хлодвига, будучи смиренным христианским монахом, откровенно радовался словам воинственного франкского царя, подчеркивая: «Этим он доказал глубину своей веры, подтвердил свою преданность христианству».