Готы

Восточнее Данапра-Борисфена область скифов-земледельцев, если верить Геродоту, простиралась еще дальше в глубь материка, ибо Отец истории пишет, что они занимают область на три дня пути к востоку, до реки Пантикапа, а к северу – на 11 дней плавания по Борисфену[164]. Значит, их область имела, в современном исчислении, площадь не меньше 15 000 квадратных километров. Восточнее этой зоны пахотного земледелия в нижнем течении Днепра и Ингульца начиналась область скифов-кочевников – позднейшая Ногайская степь, много столетий служившая обиталищем кочевых и полукочевых коневодов. Многие другие народы, жившие вокруг скифских областей, которые мы здесь перечислять не будем, хотя Геродот описывает их имена, нравы и обычаи, судя по всему, тоже вели преимущественно кочевой образ жизни. Так что мы вправе сделать вывод, что скифы перешли к земледелию, поскольку торговля скифским хлебом с греками на протяжении поколений все больше обогащала скифскую землю и скифский народ, способствуя росту благосостояния скифов в большей степени, чем войны с теми же греками, да и не только с ними.

Беспокойство, стимул к войнам вообще-то исходили не от скифов-земледельцев, или, по-гречески, «георгой», а от кочевых «царских скифов». В своих завоевательных походах VI и V вв. до Р. Х. скифы доходили до Карпатских гор и до территории современной Добруджи[165]. Скифами были покорены нынешняя Трансильвания и несколько греческих городов, хотя те и до завоевания приносили скифам только пользу. Около 500 г. до Р. Х. на территории нынешней Южной России образовалось Скифское царство. О том, с каким успехом оно отразило нашествие бесчисленного воинства персидского «царя царей» Дария I Ахеменида, можно во всех деталях узнать из «Истории» Геродота. Некоторые исследователи, изучающие историю скифов, возможно, грешили и по-прежнему грешат чрезмерной любовью к этому своеобразному народу, первозданно-могучему, бесшабашному и выделяющемуся благодаря своему уникальному искусству из числа других племен, вышедших из иранского «плавильного котла». По их воле скифы ведут войны даже в далекой Месопотамии и Индии. Причем решают судьбы тамошних народов так, как те сами не смогли бы этого сделать. Может, конечно, так оно и было. Но, к счастью для готов, к моменту их прихода в Скифию, когда Филимер, после долгих странствий, выслал своих первых разведчиков к городам на Гипанисе и Борисфене, к Меотийскому болоту[166] и северным отрогам Тавра, военное превосходство скифов было уже в прошлом. Иначе готам пришлось бы не лучше, чем когда-то – персам «царя царей» Дария.

Народ, поставивший скифов на грань катастрофы, сломивший их мощь и тем самым подготовивший путь готам, тоже явился – как и скифы несколькими столетиями ранее – из недр восточных степей. Возможно, это был не народ, а целый союз племен и народов. Речь идет об уже упоминавшихся нами сарматах, именуемых Геродотом «савроматами». В двух отношениях они превосходили скифов, своих отделенных сородичей. Во-первых, в тактике боя и вооружении. Как писал Л. Н. Гумилев о ветви сарматов – аланах (или асах; как тут не вспомнить об асах Одина-Вотана, пришедших в Скатинавию-Скандзу как раз из той великой степи «Свитьод», по которой кочевали асы-аланы[167] и прочие племена сармато-арийского корня!): «…аланы… имели… сарматскую тактику боя. Это были всадники в чешуйчатой или кольчужной броне[168], с длинными копьями на цепочках, прикрепленных к конской шее, так что в удар вкладывалась вся сила движения коня. По данному вождем сигналу отряд таких всадников бросался в атаку и легко сокрушал пехоту, вооруженную слабыми античными луками. Преимущества нового конного строя обеспечили сарматам победу над скифами…» Возможно, у сарматов уже были стремена, позволявшие им снабжать своих конников, получавших за счет стремян необходимую устойчивость, тяжелыми доспехами[169] и лучшим вооружением, в том числе пиками и длинными мечами[170], более эффективными, чем скифские легкие копья и короткие мечи-акинаки. Во-вторых, у сарматов были опытные в боевом искусстве девушки-воительницы. Ни одной сарматке не дозволялось выйти замуж, не убив до этого в бою врага. Скифы называли сарматок «повелительницами мужей». Для греков же они, видимо, послужили прообразом конных воительниц-амазонок, вошедших в эллинскую мифологию.

«…Жены савроматов придерживаются древнего образа жизни, выезжая на охоту на лошадях и вместе с мужьями и отдельно от мужей; они также ходят на войну и носят ту же одежду, что и мужья, – сообщает Геродот. – …относительно брака у них установлено следующее правило: никакая девушка не выходит замуж прежде, чем не убьет мужчину из числа врагов. Некоторые из них, неспособные исполнить обычай, умирают в преклонном возрасте, так и не выйдя замуж».

Сведения о воинственности савроматских женщин подтверждаются археологическими находками их захоронений в воинских доспехах.