Готы

В результате из всех германских племен верность арианству сохранили только лангобарды — энергичный и храбрый, хотя и жестокий народ, еще долго державшийся в Северной Италии и даже не раз угрожавший римскому папе, пока тот не позвал на помощь православного франкского царя Карла Великого, разом прекратившего эти лангобардские безобразия. Толетский «объединительный» собор, начавшийся 4 мая 589 г. и ставший одним из важнейших событий в истории христианской церкви, сделал широко известным место своего проведения — испанский город Толет. Избранный вестготскими царями своей столицей. Подобно тому, как в свое время Гай Юлий Цезарь, избрав рыбацкую деревушку Лютецию в области племени паризиев на берегу реки Секваны (современной Сены) местом сбора вождей всех галльских племен, положил начало ее превращению в будущую столицу Франции — город Париж. Правда, Толет имел определенное значение еще при римлянах как центр их оружейных мастерских и складов. Толетские оружейники уже тогда славились высоким качеством выделываемой ими стали. Однако только при вестготах Толет стал резиденцией правительства целого государства. И, надо сказать, государства довольно своеобразного, в котором воинская каста властвовала над целым народом, отличным от нее по языку и вере. Теперь же, после Толетского собора, этот немногочисленный высший, правящий слой, мог опереться, по крайней мере, на единство веры с подчиненным ему неготским населением. И, что было не менее (если не более) важным — на поддержку объединенного христианского духовенства. С тех пор, начиная с раннего Средневековья и до начала эпохи европейских революций, этот союз был главной, хотя и незримой, опорой всех государств Европы (в подавляющем своем большинстве — монархий). Их сердцевиной и ядром, которые власть духовная и светская тщательно и со вкусом драпировали своими пышными, переливающимися всеми цветами солнечного спектра одеяниями.

Но, раз уж Толет был избран столицей, поскольку готские цари расширили бывший римский опорный пункт, украсив его роскошными зданиями, превратив маленькую крепость в большой город, в нем стали жить не только готы. Вскоре, уже при Леувигильде и Реккареде, к готскому и доготскому христианскому населению добавился третий характерный этнический и конфессиональный элемент — иудеи. «Сыны Иудины» стремились поселиться в центрах власти готов над Испанией. Поскольку между простонародьем и могущественной воинской кастой — готской «аристократией меча» — совершенно отсутствовала прослойка, средостенье, среднее сословие, которое могло бы заняться коммерцией, торговлей, денежным обменом. Победы царя Реккареда и его преемников над последними восточно-римскими прибрежными анклавами на территории Испании освободили иудейских коммерсантов Сфарда (как иудеи издавна именовали Иберийский полуостров) от пронырливых «ромейских» конкурентов. Готские владыки не вмешивались в дела этого своеобразного народа — замкнутого в себе и обособленного, но полезного, в т. ч. в роли всегда готового к услугам заимодавца. Царям — вестготским, и не только! — вечно не хватало денег и заморских дорогих товаров. А среди иудеев, чьи общины распространились по всему обитаемому миру, давно уже были в ходу векселя и денежные чеки…

В Толете проживала одна из древнейших иудейских общин на территории Иберийского полуострова. Толетских и гиспальских иудеев, как, впрочем, и иудеев, проживавших в других испанских городах, с римских (а скорее всего — еще с карфагенских времен), в эпоху средневекового религиозного мракобесия, да и позднее, обвиняли в том, что именно они стали причиной падения готской власти над Испанией. А ведь эта власть казалась нерушимой. Еще не отзвучало ликование всех подданных великого царства вестготов по поводу счастливого завершения Толетского собора. Во всяком случае, так кажется нам. Ведь до нас, живущих в столь значительном временном удалении, доходят лишь запечатленные на писчем материале голоса тех, кто тогда имел право голоса и пользовался этим правом. Именно эти люди во все времена решали, что должно войти в историю, чему следует верить. И раздавали похвалы и порицания в зависимости от того, что приносило большую или меньшую пользу церкви. Громче всего звучал (и звучит по сей день) голос Исидора Севильского (или, по тем временам — Гиспальского). Сменившего своего старшего брата Леандра на архиепископской кафедре Гиспалы-Севильи. С усердием и деловитостью, достойными Плиния Старшего (да и Плиния Младшего) Исидор (между прочим — небесный покровитель Интернета), происходивший по отцу из знатной испаноримской семьи, а по матери — из рода вестготских царей, собирал факты, писал всемирные хроники, толкования на библейские книги и столь щедро одарил потомство плодами своих трудов, что они дошли до нас в виде не менее чем тысячи рукописей.