Готы. Первая полная энциклопедия

Естественно, и индивидуальные воины не сражались в одиночку, они были инкорпорированы в родо-племенные отряды. Такой отряд сплачивала не военная дисциплина, строго карающая за проступки, а родовое единство (Tac. Germ., 7; Mauric. Strat., XI,3,1; 4). Стремление к доблести, возведенное в рамки племенной идеологии, не позволяло воину не только бежать, но даже сражаться не в полную силу, ведь с ним тут же в одном отряде стоят его родичи, которые видят, как он бьется (ср.: Mauric. Strat., XI, 3,1—6; Leo Tact., XVIII, 84). Для противника был наиболее страшен первый натиск германцев и готов в частности, которые при этом стремились произвести на врага максимальный психологический эффект своим яростным боевым кличем и решительным внешним видом (ср.: Plut. Marius, 11,13; Mauric. Strat., XI, 3,1; 6). Именно для увеличения силы своего натиска готы старались занять возвышенности, с которых легче было атаковать (Amm., XXXI,7,10). Отступать из битвы в IV—VI вв. готам не позволяла родовая спайка и, прежде всего, клятва, произнесенная перед сражением, которая с образованием королевства стала клятвой на верность монарху (Cassiod. Var., VIII,3—5). Отступление считалось трусостью и презиралось, куда как почетнее было лечь костьми на поле боя и заслужить посмертную славу (Mauric. Strat., XI, 3,1). Во времена же Тацита отход для произведения последующего натиска не считался зазорным (Tac. Germ., 6; ср.: Caes. B.G., V, 34—35; Dio Cass., LVI,21,3). Это был тактический маневр. В III в., возможно, готы еще имели больше общегерманских черт военной психологии. Причем пешие готы могли атаковать даже конницу врага, как это было в битве при Кандавии (Malch. frg., 18). Хотя Велизарий в изложении Прокопия (Bel. Goth., I, 27,28) и отрицает такую возможность, но, видимо, византийский стратиг на гребне своего успеха недооценивал силы врага и не сталкивался еще с подобной тактикой остроготов.

Итак, и пехота, и конница – два рода войск у германцев и у готов – строились по племенным отрядам. Как отмечал еще Тацит, боевая линия германцев состояла из клиньев (Tac. Germ., 6: Acies per cuneos componitur). Слово cuneus не имело у древних латинских авторов жесткого терминологического значения «клин». Обычное значение слова – «глубокий строй» (ср.: Isid. Orig., IX, 3, 61). Эту же терминологию употребляет и архаизирующий свое повествование Аммиан Марцеллин[142]. Более того, Т. Ливий (XXXII,17,11), Кв. Курций Руф (III, 2,13) и Арриан (Tact., 12,10) называют даже македонскую фалангу клином. Клиньями же именуют пешие отряды визиготов Алариха и Клавдиан, противопоставляя их конным турмам (Claud. XXVIII (De VI cons. Honor.), 253), также и Эннодий называет отряды Теодориха cunei (Ennod. Paneg., 7, 30; ср.: 19, 87: hostium cuneis), впрочем, этот же автор анахронично называет силы короля остроготов легионами (Ennod. Paneg., 6,24: legiones). Вместе с тем клин как боевое построение реально встречался у германцев. Так, в битве при Казулине (554 г.) все войско франков было построено гигантским клином (Agath., II, 8). Некоторые исследователи считают клин типичным боевым построением готов, о чем, видимо, cвидетельствует имя знатной остроготской женщины, упоминаемой в письме короля Теодахада императору Юстиниану (535 г.), – Ranilda (от *rana – «кабанье рыло») (Cassiod. Var., X,26,3)[143]. Как справедливо показал еще Г. Дельбрюк, само клинообразное построение произошло вследствие того, что вождь с дружиной в силу своего статуса должен был сражаться впереди остальной массы войск, своим примером воодушевляя соратников на борьбу (Procop. Bel. Goth., IV,35,26)[144].