Говардс-Энд

Но Леонард счел высокомерный тон Хелен вполне естественным. Все, что она делала, было естественно и не могло никого обидеть. Пока две мисс Шлегель были вместе, они казались ему какими-то нереальными: их лица с выражением предостережения мелькали, сменяя друг друга, у него перед глазами, — но каждая мисс Шлегель в отдельности воспринималась им по-иному. В случае Хелен — девица была не замужем, в случае Маргарет — собиралась выйти замуж, но в обоих случаях одна не походила на другую. Наконец-то для Леонарда пролился свет на это пребывающее в достатке высшее общество, и он увидел, что в нем есть множество мужчин и женщин и одни из них более благосклонны к нему, чем другие. Хелен стала для него «своей», она отчитывала его, переписывалась с ним и вчера в порыве благородного неистовства ворвалась к нему в дом. Маргарет, хотя и не была злой, оставалась строгой и сдержанной. К примеру, ему бы не пришло в голову предложить ей помощь. Она ему никогда не нравилась, и он начал думать, что его первое впечатление верно и что младшая сестра тоже недолюбливает Маргарет. Нет сомнения, что Хелен одинока. Она, отдававшая другим так много, взамен получала так мало. Леонарду было приятно осознавать, что он избавит Хелен от неприятного чувства, если будет держать язык за зубами и скроет то, что ему стало известно о мистере Уилкоксе. Когда он забирал Джеки с лужайки, та объявила ему о своей встрече. Поначалу шокированный, он все же не стал особенно мучиться из-за ее рассказа. Однако теперь у него не осталось иллюзий относительно собственной жены — это было лишь еще одно пятно на той любви, которую никогда нельзя было назвать чистой. Сохранить совершенство совершенным — вот достойный идеал, если, конечно, будущее позволит ему иметь идеалы. Хелен и — ради Хелен — Маргарет не должны ничего узнать.

Но когда Хелен заговорила о его жене, Леонард смутился.

— А миссис Баст — она когда-нибудь говорит «я»? — спросила Хелен не без ехидства, а потом добавила: — Она очень устала?

— Будет лучше, если она побудет в своей комнате, — сказал Леонард.

— Мне с ней посидеть?

— Нет, спасибо. Ей не нужна компания.

— Мистер Баст, что за человек ваша жена?

Леонард покраснел до корней волос.

— Вы уже должны привыкнуть к моей манере общения. Этот вопрос вас оскорбляет?

— Нет, о нет, мисс Шлегель, нет.

— Просто я люблю честность. Не притворяйтесь, что у вас счастливый брак. У вас с ней не может быть ничего общего.

Леонард этого не отрицал.

— Полагаю, это вполне очевидно, — смущенно заметил он, — но Джеки никому не делала ничего дурного. Когда происходило что-то не так или до меня доходили какие-то слухи, мне всегда казалось, что в этом виновата она, но сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что вина лежит больше на мне. Мне не следовало жениться на ней, но раз уж так случилось, я должен быть с ней и содержать ее.

— Как давно вы женаты?

— Почти три года.

— А что сказала ваша семья?

— Они не хотят нас знать. Они устроили нечто вроде семейного совета, когда узнали, что я женился, и полностью вычеркнули нас из своей жизни.

Хелен начала ходить взад-вперед по комнате.

— Мой бедный мальчик, как это печально! — нежно сказала она. — А кто ваши родные?

На это он мог ответить. Родители, ныне покойные, занимались торговлей. Сестры вышли замуж за коммивояжеров. Брат — мирянин, которому доверено епископом проводить церковные богослужения.

— А ваши дед и бабка?

Леонард открыл ей секрет, которого до этого момента очень стыдился:

— Они ничего собою не представляли, — сказал он. — Сельскохозяйственные рабочие, что-то в этом роде.

— Ах вот как! Откуда родом?

— Мои предки в основном из Линкольншира, но отец матери, как ни странно, происходит из этих мест.

— Значит, он отсюда, из Шропшира. Действительно странно. Мои предки со стороны матери — ланкаширцы. Но почему ваши брат и сестры настроены против миссис Баст?

— О, не знаю.

— Извините, но вы знаете. Я не ребенок. И могу выдержать все, что вы мне скажете, и чем больше вы мне расскажете, тем больше я смогу вам помочь. До вас дошли какие-то порочащие ее слухи?

Леонард молчал.

— Думаю, я уже догадалась, — очень серьезно сказала Хелен.

— Не уверен, мисс Шлегель. Надеюсь, что нет.

— Мы должны быть честными, даже по поводу таких вещей. Я догадалась. Я ужасно… я бесконечно сожалею, но для меня это ничего не меняет. Я буду относиться к вам обоим точно так же, как раньше. Виной всему не ваша жена, а мужчины.

Леонард не возражал — главное, чтобы она не догадалась, о каком именно мужчине идет речь. Стоя у окна, Хелен медленно подняла шторы. Окна гостиницы выходили на темную площадь. Начал собираться туман. Когда она обернулась к нему, ее глаза сияли.

— Не беспокойтесь, — попросил он. — Я этого не вынесу. У нас все будет хорошо, если я получу место. Только бы получить место — что-нибудь постоянное. Тогда и жизнь наладится. Книги меня уже не так волнуют, как раньше. Полагаю, с постоянной работой у нас все устроится. Когда работаешь, перестаешь задумываться.

— Устроится что?

— Просто устроится.