Говночист

Вдвоём они пытаются снова добраться до моей шеи, но здесь слишком узко, мешает унитаз, несколько секунд я отбиваюсь руками как могу, перегородки туалета трещат, одна из них падает. Подминая тварей под себя и пытаясь сбросить, я перекатываюсь в освободившееся пространство, удачно пинаю отшатнувшегося вожака прямым ударом по морде и обхватываю обеими руками морду второго хищника. Наваливаюсь на него всем телом, блокируя лапы и резко выкручиваю обеими руками по часовой. Встретив сопротивление костей и мышц я рычу, сам не хуже зверя. Крак! Морда хищника сворачивается под неестественным углом, на сломанной шее.

Перекат, всё ещё сжимаю тело в руках. Успеваю! Окровавленный вожак впивается вместо меня в тело своего мёртвого собрата. Хватаю его за загривок правой, ловлю левой лапу, которая пытается ударить в шею. Резким скачком поднимаюсь, бросая корпус и руку с зажатым в ней загривком в стену. Хрясь! Хрясь! Я бью вожака мордой дважды в стену. Тварь рычит, извивается, свободная лапа карябает меня, задними лапами он толкает в стену, вися на моих руках и мешая бить его о стену дальше.

С рычанием я отталкиваюсь, усиливая его упор и не отпуская загривок и лапу, лечу на пол вместе с хищником. Его одной лапы явно недостаточно, чтобы хоть как-то смягчить удар от падения, учитывая дополнительную нагрузку в виде моих под сотню килограмм. Удар выходит смачным. Из монстра вышибает дух, он дёргается от боли. Но я не собираюсь давать время на передышку. Здесь не какие-то тренировочные бои. Тут всё происходит насмерть. Убей, или сдохни!

Обеими руками я вцепляюсь в загривок твари, наваливаюсь сверху и рыча от ран и затопившего всё угара битвы, молочу тварь мордой об пол. Удар, удар, ещё удар. Что-то хрустит, чвакает. Забившаяся тварь в какой-то момент обмякает, но пока есть силы, я бью мерзкой башкой в пол. Ещё! Ещё разок! Лишь когда вместо морды остаётся какое-то неопределённо кровавое месиво из осколков костей в огромной луже крови, я наконец отползаю в сторону по кровавому месиву. Нахожу в себе силы проверить ту тварь, в которую засадил обломок швабры. С виду — вроде сдохла. Но рисковать не буду. Выдернув швабру, вбиваю осколок в глаз хищника. И только после этого обессиленно оседаю у стены, недалеко от икающей окровавленной девушки. Живая. Ну да, времени заниматься ей у этих обезьянособак, как-то не выдалось. Повезло, истеричке.

Со своего места, сжимая в руках измазанную кровью швабру, я оглядываю туалет сквозь наплывающую на глаза муть. Мдам! Мелькает мысль, что убирать это, я бы, пожалуй, не хотел. Сваленные и разгромленные перегородки по центру. Сломанные умывальники, разбросанные в лужах крови уборочные инструменты. И кровь, которая тут всюду. Брызги, потёки, лужи и реки.

Я оглядел себя и неудовлетворительно поморщился. Сраные обезьянособаки знатно изрезали меня когтями. И кровь не хило так сочится из всех этих порезов. Особенно из прокушенной руки не слабо так вытекает. Подтянув к себе шваброй окровавленную тряпку, я как мог сильно закрутил ей руку повыше раны, сделав нечто вроде жгута.

Бля, интересно, а где-люди-то? Насколько я помню, дверь в туалет ни разу не открылась. Хотя грохот стоял тут такой, что проснулась, наверное, вся жилая зона. Может напали не только тут? Или в чём там дело? Снаружи вроде тихо.

— Эй! Эй! Тут безопасно! Помощь не помешает! — крикнул я во всё горло. — Алло блядь!

Дверь наконец открылась. В туалет вошли несколько механиков, сжимая в руках что придётся. У одного вон молоток, у второго — ключ какой-то, третий с ножом. У, ублюдки трусливые! Получается они всё это время под дверью стояли?

— Всем покинуть помещение! Дайте пройти. Гражданские, назад!

Выталкивая и отгоняя «гражданских», в туалет стали входить безопасники. Дробовики у двух идущих впереди шарят по стенам, разобравшись — направили на вентиляцию. За ними втягивается остальная группа — ещё шестеро. Вооружены серьёзнее, чем обычно вооружаются патрульные. Видать какая-то группа быстрого реагирования.

Поняв, что никакой угрозы нет, группа рассыпается. Проверют кабинки, осматривают монстров, видимо удостоверяясь в их гибели. Двое начинают прилаживать решётку вентиляции на место, третий прикрывает дробовиком.

— Эй блядь! Мне медик нужен, — напоминаю я о себе, борясь с тёмными кругами. Притащились, защитники хуевы. К шапочному разбору. Во мне кипит злость.

— Спайк, займись! — указывает неопределённым движением руки их старший, куда-то между мной и девушкой.

Спайк осматривает сначала девушку, потом быстро приближается ко мне. Что-то бормочет себе под нос и снимает рюкзак с красным крестом. Вытащив бинты, жгуты и прочие штуки, начинает работать.

— Ему в больничку надо, лейтенант. Много ран, кровотечение не хилое. Сам не дойдёт.

— Сейчас… — тот нажимает что-то в КПК в форме массивного браслета. Крутая штука, мне бы такую. Судя по всему, какая-то специальная модель. Видать ещё и всё предплечье неплохо защищает.

— Причём! На связи лейтенант Соколов! — быстро говорит он кому-то. — Медиков быстро в 3 жилой сектор, общая комната девять. Как поняли? Всё, ждём.