Говори

Нет, мне это не нравится. Я была на земле, и он был на мне. Мои губы что-то мямлили о том, чтобы он оставил меня, о друзьях, которым я нужна, о моих родителях, которые переживают.

Я могу слышать себя - я мямлю, как пьяный псих. Его губы накрывают мои, и я ничего не могу сказать. Я мотаю головой.

Он такой тяжелый. На мне лежит валун. Я открываю рот, чтобы вдохнуть, чтобы закричать, и его рука закрывает его. В моей голове звучит голос, звонкий, как колокол: "НЕТ, Я НЕ ХОЧУ!" Но я не могу выкрикнуть эти слова.

Я пытаюсь вспомнить, как мы оказались на земле, и куда делась луна, и бах! блузка задрана, шорты содраны, и земля пахнет сыростью и темнота и НЕТ! - меня здесь нет на самом деле, определенно я снова с Рэйчел, подкручиваю свои волосы и наклеиваю накладные ногти, и он пахнет пивом, и отвратителен, и он делает мне больно делает мне больно делает мне больно и встает и застегивает джинсы и улыбается.

Следующее, что я вижу - телефон. Я стою среди пьяной толпы и звоню 911, потому что мне нужна помощь. 

Все эти визиты Дружелюбных Офицеров во втором классе приносят плоды. 

Женщина отвечает:

- Полиция, что с вами произошло?

И я вижу свое лицо в окне, над кухонной раковиной, и не могу произнести ни слова.

Кто эта девочка? Я никогда раньше ее не видела. Слезы струятся по моему лицу, по моим разбитым губам, образуя лужицу на телефонной трубке. 

- Все в порядке, - говорит милая женщина по телефону. - Мы установили ваше местонахождение. Офицеры уже в пути. Вы пострадали? Вам что-то угрожает?

Кто-то выхватывает трубку из моих рук и слушает.

Крик: - Копы едут!

Синие и вишневые вспышки света в окне над кухонной раковиной. Лицо Рэйчел - такое злое - перед моим. Кто-то закатывает мне пощечину. Я выдираюсь из комнаты сквозь лес тел. Снаружи луна улыбается на прощание и ускользает.

Я вернулась домой, он был пуст. Ни слова. Это не август. Луна спит и я сижу над своим крыльцом как замороженная горгулья, задаваясь вопросом, собирается ли солнце сегодня отшить мир и встать позже обычного.

На снегу кровь. Я прокусила губу насквозь. Ее необходимо зашить. Мама снова вернется поздно. Я ненавижу зиму. Я прожила всю жизнь в Сиракузах и я ненавижу зиму. Она слишком рано начинается и слишком поздно заканчивается. Никто этого не любит. Почему кто-то еще остается здесь?

МОЙ ТАБЕЛЬ УСПЕВАЕМОСТИ:

Общественная жизнь - F

Общественные науки - F

Испанский - D

ИЗО - A 

Ланч - D

Биология - D+

Алгебра - F 

Одежда - F

Английский - D+

Физкультура - D

ЧЕТВЕРТАЯ УЧЕБНАЯ ЧЕТВЕРТЬ

РАЗРУШИТЕЛИ

Родительский комитет начал сбор подписей под обращением об отказе от Шершней, как талисмана нашей школы. На это их сподвигла речевка. Они слышали ее на последнем баскетбольном матче.

"МЫ ШЕРШНИ,

РОГАТЫЕ ОЗАБОЧЕННЫЕ ШЕРШНИ!

КАЖДЫЙ КТО ПРОХОДИТ МИМО

ХОЧЕТ ЗНАТЬ 

КТО МЫ ТАКИЕ, ТАК ЧТО СКАЖЕМ ИМ...

МЫ ШЕРШНИ,

РОГАТЫЕ, ОЗАБОЧЕННЫЕ ШЕРШНИ! 

(и снова, и снова, и снова)

Покачивания и тряска, сопровождавшие речевку, ошеломили родительский комитет Мерриуэзерской школы. Это ошеломление распространилось на весь город, когда речевку Озабоченных Шершней показали по телевидению. Парень из новостей спорта на ТВ решил, что песня была пикантной, так что он поставил фрагмент с "Пиханием Шершней", когда чирлидеры трясли своими жалами, а толпа толкалась и терлась своими озабоченными шершневыми ягодицами.

Студенческий совет подал встречную петицию. Ее подписало Почетное Общество. В ней описывался психологический ущерб, который мы все понесли бы из-за отсутствия отождествления. Она взывала к последовательности и стабильности. Это было хорошо сказано: "Мы, ученики Мерриуэзерской средней школы, обрели чувство гордости благодаря нашим собственным Шершням. Мы цепкие, жалящие, умные. Мы - улей, сообщество учеников. Не лишайте нас Шершенства. Мы Шершни."

Это не должно было стать реальной проблемой до начала нового футбольного сезона. Наша бейсбольная команда всегда лажает.

СЫРОЙ СЕЗОН

Весна на подходе. Зимние крысы - ржавые рыжие машины за 700 долларов, на которых все, у кого есть мозги, ездят с ноября по апрель - снова поставлены на хранение. Снег тает под колесами хороших, миловидных как дети, блестящих машин на стоянке старшеклассников. 

Заметны и другие признаки весны. Лужайки перед домами неохотно возвращают лопаты и рукавицы, сожранные в январе сугробами. Моя мама отнесла зимние пальто на чердак. Папа бормочет что-то насчет вторых рам, но не снимает их. Из окна автобуса я вижу фермера, идущего по полю и ожидающего появления грязи, чтобы начать сев.

Первое апреля день, когда большинство выпускников получают письма из колледжей о приеме или об отказе. Большие пальцы вверх или вниз. Это болезненная часть времени. Напряжение возрастает. Дети пьют розовую жидкость для пищеварения из бутылок. Дэвид Петракис, мой партнер по лабораторным, пишет программу, чтобы отследить, кто куда поступил. Он хочет отследить, какие предметы выпускники изучали углубленно, результаты их стандартизированных тестов и средний академический балл, чтобы вычислить, что ему необходимо сделать для поступления в Гарвард.