Говори мне о любви

Ее союзник, генерал, ушел из жизни, а противников возобновления ее знакомства с семьей Овертонов будет предостаточно. В этом она ошиблась, так как через некоторое время после смерти генерала получила приглашение на бумаге с золотым обрезом: «Мистер Уильям и миссис Бланш Овертон просят пожаловать мисс Беатрис Боннингтон в субботу тридцатого мая, в семь тридцать, на вечер с музыкой времен королевы Елизаветы и танцами».

Беатрис не была знатоком искусства, которым наслаждалась компания Овертонов. Факт, она боялась.

Ты будешь неестественной, сказала ей мать. Если она не приложит усилий к тому, чтобы быть приятной гостьей, к ней отнесутся, как к человеку, не способному принадлежать к их социальной среде.

Хотя это и было неожиданностью для матери, она все же приняла приглашение с очевидным удовольствием. Беатрис отвергла непрактичное воздушное платье, выглядевшее с ее точки зрения посредственным. Она предпочла свой собственный стиль.

В данном случае ее замысел был направлен на одну цель – танцевать с Уильямом, а после танцев отправиться с ним в сад. Ей всегда хотелось пройтись по мягкой мшистой лужайке при лунном свете. Уильям слишком хорошо воспитан, чтобы отказать ей в такой просьбе.

Однако ее платье оказалось не совсем подходящим для приема, в первую очередь потому, что при ее безразличии к нарядам она согласилась с мисс Браун и надела темно-зеленую тафту со множеством гофрированных воланов. Когда она ходила, то шуршала дорогой материей. Беатрис осталась довольна платьем. Она почувствовала себя герцогиней и призналась в этом папе, которого уговаривала проводить ее до дверей Овертон Хауза.

Он не одобрял этот званый вечер, так же как общение Беатрис с семьей Овертонов, поскольку боялся знатной компании, где будут свысока смотреть на его дочь и она почувствует себя несчастной. Кроме того, он принимал в расчет, что миссис Овертон и ее драгоценный бездельник сын давно были должниками Боннингтона, ведь они числились его покупателями многие годы. Он мог вскоре послать им письмо с настойчивым требованием уплаты, после чего Беатрис отказалась бы от их гостеприимства.

Как бы то ни было, но он, ворча, согласился проводить ее почти до Овертон Хауза. Папа сказал, что в полночь он громко крикнет ей.

– Как Золушке? – спросила Беатрис.

– Золу… кто?

– Папа, вам надо читать волшебные сказки. Иногда в них совершенная правда.

Они, конечно, не были правдой.

Открытие, что она похожа на Золушку, Беатрис сделала после того, как вручила свою шаль служанке и показалась всем величественной (слова мисс Браун) в платье негибкой тафты, в котором она выглядела иначе, чем все гости – молодые девушки, одетые в легкий шелк и воздушный шифон. Беатрис представляла, что она будет похожа на маленькую крепкую темную елочку в солнечном саду.

Впрочем, не в этом дело, главное – ее заметят. Это старый генерал внушил ей, чтобы она была храброй, подумала Беатрис, когда миссис Овертон, тщетно скрывая свое недовольство, дотронулась до ее руки и пробормотала что-то невнятное. Затем вышел Уильям и тепло улыбнулся.

– Мисс Боннингтон! Я так рад, что вы пришли, – сказал он с такой явной искренностью и посмотрел так значительно, что волнение и робость обожгли ее до спазма в желудке. Она и не предполагала, что единственная любовь связана с таким жизненным органом, как сердце, подумала с изумлением Беатрис. Что это была любовь, она не сомневалась: это должно быть любовью.

Но вскоре Уильям покинул ее и оказался в центре внимания хорошеньких молодых женщин с прелестными локонами и в легких воздушных платьях. Беатрис уже не чувствовала себя маленькой елочкой, стоящей на веселой лужайке среди цветов.

Зазвучали скрипки. Длинная музыкальная комната сияла от сотен свечей и казалась огненной сказкой, и как всегда в атмосфере красоты Беатрис забыла о том, где она находится. Вдоль стен стояло много позолоченных стульев. Она села на один из них, открыла и снова закрыла веер, подумав, что здесь смешно было бы этим заниматься – веера, вечерние сумочки из бисера, танцевальные программы, пустая искусственная болтовня… Когда она будет здесь хозяйкой, решила Беатрис, давая волю своей фантазии, званые вечера будут уютными и проводиться только с лучшими друзьями, и тогда, наконец, она научится быть хорошим собеседником. – Вы позволите мне показать вам коллекцию бабочек, прежде чем вы уйдете, мисс Боннингтон? Я помню, вы проявляли интерес к ней.

Это был голос Уильяма, когда он остановился на минутку, прежде чем двинуться дальше с хорошенькой молодой женщиной, державшей его под руку. Минутой позже скрипки грянули в полную мощь и начались танцы.

Как-никак, но вечер проходил. Беатрис танцевала некоторое время с незнакомым молодым мужчиной (которого к ней послала, как она догадывалась, миссис Овертон, взявшая на себя заботу о гостях) и наконец с Уильямом, который умело подхватил ее, а затем сказал:

– Ох, извините меня… Мне очень жаль… Я думаю, следующим будет большой вальс, и я обещал… Вы с кем-нибудь танцуете большой вальс?

– Да, – солгала Беатрис и молилась, чтобы пришел папа.