Говорящая муха

-- Да, возьмите еще несколько кусков сахара. Немного подкрепитесь. А больше тут и нет ничего.

-- Спасибо. Ну, я пошел?

-- Прощайте, храни вас Господь. И передайте низкий поклон Василию Никаноровичу. Через двадцать минут я тоже уйду.

-- Спасибо, Анджела.

Андрей вышел в подъезд и на лифте спустился вниз. Выйдя во двор, он оглянулся, еще раз взглянул на светящееся окно и пошел к выходу. Выходя со двора, он сначала думал повернуть направо, в сторону метро, но потом вспомнил, что, во-первых, метро еще не работает, а, во-вторых, что прошло уже два часа сорок минут с момента побега и надо быть очень осторожным.

Со стороны Большой Семеновской улицы послышался шум автомобиля. Вскоре автомобили - их оказалось два, подъехали к углу Большой Семеновской и Медового и стали сворачивать в переулок.

Андрей инстинктивно сделал сначала шаг обратно, во вдвор, а потом просто побежал внутрь двора и спрятался между гаражами.

На этот раз он вовремя почувствовал опасность. Машины въехали во двор и остановились у подъезда. Из них стремительно выскочили четыре человека и молча направились в подъезд. Потом из машин вышло еще по одному, но они остались во дворе.

Андрей стал осматривать свое убежище. Узкая щель между гаражами упиралась в полуразвалившийся забор, за которым была помойка и, как надеялся Андрей, проход в смежный двор. "Это хорошо, - подумал Андрей, - вдруг придется отступать таким обрзом.".

Хотя машины не выключили своих двигателей, шум лифта по-прежнему был хорошо слышен.

Вот лифт остановился.

Раздался звонок - он тоже был хорошо слышен.

Напряжение Андрея достигло предела, снова заболела голова...

Звонок повторился, потом еще и еще раз. Звонили настойчиво и нетерпеливо.

Андрей смотрел на светящеееся окно Анджелы. Вдруг оно погасло.

Потом Андрей увидел, как окно открылось, и внезапно раздался негромкий вскрик Анджелы.

А потом она тихо, не издав ни звука, выпрыгнула из окна и, пролетев шестнадцать этажей, упала на асфальт недалеко от второй автомашины.

К ней сразу подбежали те двое, что оставались внизу. Потом из раскрытого окна кто-то выглянул, издал языком тихий цокающий звук, и закрыл окно.

Вскоре все четверо спустились, и, не разговаривая, подошли к лежащей Анджеле. Она не шевелилась. Ее подняли и погрузили прямо в багажник. Потом один из них что-то вылил на то место, где только что лежала Анджела, а после этого побрызгал чем-то шипящим из баллончика.

Так не сказав ни слова, все расселись по машинам и уехали.

"Господи, когда же этот кошмар кончится?! - подумал Андрей.

* * *

Он посидел между гаражами еще какое-то время. Стало светать, - летние ночи коротки. Андрей осторожно, стараясь быть бесшумным, выбирался из укрытия через помойку в соседний двор. Двор, как и почти все дворы в Москве, оказался проходным, и Андрей смог перебраться в следующий двор. Так он выбрался, никм не замеченный, на Малую Семеновскую, а потом и на Электрозаводскую.

Оказавшись на набережной Яузы, он, поразмыслив, рискнул перейти на другую сторону через Элекетрозаводский мост, тем более, что уже появились прохожие, да и машин поприбавилось.

Перейдя мост, он снова спустился на набережную, и стал ловить машину.

Довольно быстро его подобрал мужик на "Газели":

-- Куда?

-- Мне бы, вообще-то, на Красную Пресню.

-- Нет проблем, мне почти туда. Поехали.

Он быстро пролетели по еще не забитой транспортом набережной. Проехали мимо высотного дома на Котельнической, потом промчались под прекрасными стенами Кремля, потом, обгнув Боровицкую башню, пронеслись по пустой Знаменке, сделали зигзаг под Арбатской площадью, развернулись, и вышли на Новый Арбат. Водитель спросил:

-- Ну, а там куда?

-- Да куда-нибудь рядом с Совинцентром.

-- По Мантулинской подойдет?

-- Вполне. Лучше даже чуть дальше - к парку "Студенец"

-- Сделаем.

Вскоре Андрей уже выходил из машины и, расплачиваясь с водителем, вспомнил Анджелу. "Вряд ли она может остаться жива, - подумал он, - все-таки, шестнадцатый этаж. Да и неизвестно, что тут лучше - попасть к ним в лапы, или помереть".

Ворота в парк были открыты. Андрей прошел внутрь. Было уже светло, но в парке еще никого не было. Он прошел вдоль изгибающегося, как канал, пруда и сел на скамейку. Достал из кармана плеер и наушники, вставил кассету, положил в рот кусок сахара и начал слушать.

Вопросы, в основном, задавал Александр Александрович. Его голос Андрей узнал сразу. Иногда говорил еще какой-то мужчина, как показалось, с легким акцентом. Свой голос Андрей узнавал, и это было ему неприятно.

Они дествительно расспросили все. Все события последних дней, начиная от случайной встречи с Димой, заканчивая посещением старичка на Верхней Первомайской. При этом Андрей подробно пересказывал содержание всех разговоров, называл все имена, адреса, телефоны. Тяжелее всего было слушать, как он рассказывал о родителях, о бывшей жене, детях. Называл даже номер школы, номера классов, в которых учились его дети, и имена их классных руководителей. Он, честно говоря, и не думал, что помнит такие вещи.