Говорящая муха

Мы с Саней вместе учили уроки, играли, слонялись по Костюженам - и это было самое интересное. Костюжены были огорожены от остального мира высокой каменной стеной, за которой располагался целый городок, являвшийся психиатрической лечебницей и домами для ее сотрудников. Сумасшедшие там свободно ходили по дорогам, заходили в магазин, посещали местный клуб-кинотеатр. Буйных, конечно, держали взаперти, а тихие фланировали, как мне казалось, по всей территории. За ними было интересно - и страшновато - наблюдать.

Среди психов были и весьма примечательные личности, как, например, Святополк-Мирский, разносивший по домам газеты. Он владел многими языками, как, кстати, и Давид Маркович, выписывавший всякие "Москоу ньюс", "Нувель де Моску" и так далее, поэтому, принося их домой, Мирский обязательно давал краткую характеристику номера на языке оригинала. Внешне же Святополк-Мирский был отвратителен, грязен и вонюч.

Среди активных родительниц была, конечно, Клара Моисеевна Хинкус. Хинкусы жили прямо напротив школы. Теперь эта часть Киевской занята огромным зданием первой городской поликлиники, а раньше там были одноэтажные домики, в которых проживало множество народу.

Особенность Кишиневских дворов в том, что с улицы вы видите только ворота и три-четыре окна одноэтажного домика. А вот войдя во двор, в обнаруживаете длинную вереницу, чаще всего, беспорядочно прилепленных друг к другу домишек, вереницей уходящих куда-то вглубь, перпендикулярно улице. В таком дворике насчитывалось по двадцать-тридцать номеров квартир, половина из которых были, вдобавок, коммуналками.

У Хинкусов, впрочем. квартира окнами выходила на Киевскую и считалась, по тем временам, неплохой. Папа Гали был частным зубным врачом. Его кабинет и приемная были здесь же. Стояла бормашина, стеклянный шкаф со всякими пузырьками и инструментами, какие-то муляжи зубов и челюстей.

Мы довольно часто бывали у Гали Хинкус дома - дни рождения, прочие праздники, просто так могли забежать. Клара Моисеевна не работала, жила рядом, поэтому могла проводить в школе довольно много времени, что она и делала.

К сожалению, это не спасло Галю от двух сотрясений мозга. Одно из них произошло следующим образом. Лева Никандров бросил в меня веник. Веник, в соответствии с законами аэродинамики, полетел твердой рукояткой вперед. Я успел нагнуться и веник просвистел над моей головой прямо в переносицу ничего не подозревавшей несчастной Гале, стоявшей за моей спиной. Она рухнула. как подкошенная. Как произошло другое сотрясение я не помню, но "по сумме двух попыток" Галю освободили от выпускных экзаменов. Ей просто выставили годовые оценки в аттестат. Мы ей, конечно, очень завидовали.

Галя "с пятого класса мечтала стать микробиологом" - это точная цитата из Клары Моисеевны. Со второго класса Галя собиралась эмигрировать во Францию и нарожать там детей, потому что "французская нация вырождается, и за каждого ребенка там хорошо платят". Мысль о том, что Галя Хинкус собирается рожать французов очень веселила весь класс.

На самом же деле, мы были чисты и наивны и просто - не всегда осознанно - повторяли что-то, услышанное от взрослых. Хотелось ведь казаться и поумнее, и попрактичнее, и поосведомленнее, и повзрослее.

СТОРОЖА И ТЕХНИЧКИ

Казалось бы, что этот контингент школьного персонала не играет сколько-нибудь значительной роли. А вот в моем случае это не так. Может быть, это потому, что я жил в соседнем со школой дворе и школьный двор был как бы продолжением нашего двора. Поэтому общение со сторожами было регулярным и носило характер вечной вражды.

Жили сторожа и технички во флигеле во дворе школы. Основа конфликтов состояла в следующем.

Во-первых, огромный школьный двор с оборудованными спортивными площадками пустовал во второй половине дня и в выходные, на каникулах и т.д. Нам хотелось там играть. Сторожа нас гоняли, ссылаясь на запрет директора школы. Во-вторых, предметом вожделений были абрикосы, вишни, черешни и прочее, что росло на пришкольном участке. Мы хотели своровать, сторожа хотели защитить, тем более, что это был их законный приработок.

Бадя Федя

Худой, со страшным лицом, очень злой и почти всегда пьяный. Мы его боялись. Он нас ненавидел: имел место случай, когда он гонялся за нами с топором в руках, пребывая при этом в явно невменяемом состоянии. Не догнав, он швырнул топор в Алика Катенсуса - топор просвистел над плечом, едва не коснувшись головы.

Илларион

Бадю Федю сменил Илларион. Он был огромного роста и тоже весьма агрессивный. Приехал он с Западной Украины вместе со взрослым сыном, которого выслали оттуда за какие-то правонарушения. Нам он рассказывал об одном - систематической краже удочек, донок и прочих рыболовных снастей. Формулировалось это так: "Пойдешь на рыбалку - считай минимум две донки есть". Накопив изрядное количество рыболовных принадлежностей, он открыл подпольный пункт проката. Кажется, за это его на какое-то время и выслали.

Мариора