Говорящая собака

Мы пробирались по узким улочкам вниз с пологого холма Саусхувера, постепенно спускаясь и направляясь к центру города. В домах, где жили семьи с детьми, люди уже встали. В окнах горел свет — все встречали Рождество.

Меня снова сковал холод, на этот раз он набросился на меня не на шутку, увидев, что я в одной сорочке с галстуком. Галстук никак не может заменить шарфа, а рубашка — из какой бы прочной ткани она ни была — пиджак или пальто, которое сейчас было бы весьма кстати. Мобильник остался в пиджаке, так что Люси было не позвонить.

Там же застряли и все деньги, кроме 12 пенсов, которые погоды не делали.

Можно было, конечно, добраться до дома Люси пешком, но до Ворсинга добрых десять миль, за которые я успею окочуриться. И никакой таксист не остановится, учитывая мой внешний вид. Клякса вполне оправдал свое прозвище, успев отметиться не только на пиджаке, но и на рубашке.

— Объясни, что случилось, — доверительно спросил пес, пока мы пробирались по задворкам какого-то старого рынка.

Я изложил ему душераздирающую историю о любви и предательстве, о честности и трусости, о страхе и отчаянии, о жадности и бессеребреничестве; о том, как я обманул доверие миссис Кэдуоллер-Бофорт, о том, как проигрался Тиббсу, как меня запугивали, — короче говоря, обо всем вплоть до появления на сцене Майлса. И к этому присоединялось незаконное вторжение в дом Робинсонов, за которое они меня могут привлечь к ответственности, опознав по пиджаку.

— Никак не выходит из головы несчастная миссис Кэдуоллер-Бофорт, — признался я Пучку.

— Да это же очень легко, — сказал он.

— Что легко?

— Выбросить из головы. И все.

— В самом деле?

— Да. Вот у меня очень удобная память. Ты постоянно говоришь, что я забываю, что не надо тянуть поводок… ну и прочее. Так что давай я буду об этом помнить, а потом забуду. За тебя.

— Боюсь, ничего не получится, — вздохнул я. — У меня очень неудобная память.

Пес обнюхал фонарный столб, попавшийся нам на пути.

— Тогда у меня есть идея получше, — сказал он.

— Да ну?

— Точно. Почему бы не пойти домой к мистеру Тиббсу — дорогу я разнюхаю — и не забрать у него деньги. Мы вернем их мистеру Кэд-Боф, и тебя не станут сажать в клетку.

Я рассмеялся. Спина у него покрылась снегом, и сейчас Пучок напоминал святочную колоду.

— Не думаю, что он горит желанием расстаться со своими деньгами.

— А почему бы нет, — заметил пес. — Все остальные охотно расставались с деньгами, когда ты садился с ними за стол, отчего бы и ему не захотеть?

Я снова рассмеялся, на этот раз, уже стуча зубами от холода. Там, у старого рынка, была передвижная кухня, где раздавали горячий суп бездомным. Впервые в жизни я вспомнил о ее существовании.

— Идея неплохая, но мы не сможем набрать денег на ставку, чтобы сыграть с Котом. Нам не накопить столько, даже играя вместе с тобой годами. А о каких годах может идти речь, если меня скоро посадят под замок, а ключи бросят в колодец. Нет, Пучок, я уже решил, нас ждет жизнь-дорога, под чужим именем, без близких и друзей. Мы должны исчезнуть. Это единственный выход, чтобы оставаться вместе. А там посмотрим. Может, удастся сколотить немного денег игрой в покер, а может, и не удастся.

— Ты что-то говорил про стейк? — спросил пес. — Мы что, не сможем достать какой-то жалкий кусочек мяса (хотя, не стану кривить душой, не такой уж и жалкий), чтобы сыграть с мистером Котом?

— Речь идет не о стейке, — поправил я, — а о ставке. Это не кусок мяса, а кусок денег, без которых не начнешь игру с такой фигурой, как Тиббс. Ты должен показать игрокам, что у тебя достаточно денег, прежде чем они согласятся вступить с тобой в игру, — объяснил я, как мог.

— Так мистер Тиббс хочет увидеть большой кусок мяса… то есть денег, — задумчиво пробормотал Пучок, обследуя укромный уголок, где располагался рыбный прилавок. Я потянул его в сторону, и мы заняли место в очереди за супом.

— Причем очень жирный кусок, чтобы он пошел на риск, — добавил я.

Пес стал принюхиваться к запаху супа, поднимавшемуся над котлом, когда ко мне подошла улыбающаяся женщина в теплом, толстом пальто.

— Хотите одеяло? — спросила она.

— Еще бы, — проскрипел я, леденея.

— Вы можете пойти со мной и выбрать, что вам по душе, — пригласила она.

Нас привели к большому навесу, под которым были свалены на брезенте одеяла и пуховики различных расцветок.

— Это же моя куртка! — вырвалось у меня.

— Вам она так понравилась? — улыбнулась женщина.

— При чем здесь понравилась? Это в самом деле моя куртка. Как она к вам попала?

Действительно, это была моя стеганая куртка, мой «Капитан Скарлет», я носил ее с четырнадцати лет. Откуда она могла взяться в вещах для бездомных?

— Мы собираем теплые вещи на Рождество, — пояснила она, — по всей стране. Эта поставка была из Акфилда. Богатые люди могут себе позволить расстаться со вполне добротными вещами.

Все понятно. Очевидно, Линдси уже начала потихоньку избавляться от моих вещей.

— Хорошо, — сказала женщина, — вы можете взять себе эту куртку, раз вам она так нравится, но сначала надо прослушать небольшую проповедь, посвященную Спасителю нашему и Господу Иисусу Христу.