Говорящий с травами. Книга первая

В это утро все казалось Матвею необычным. И яркое жаркое солнце, которое с самого рассвета заливало все вокруг горячими лучами, и легкий ветерок, доносивший со двора в открытое окно запахи трав, теплого хлеба, молока и меда. И даже перебрех соседских собак (Серко обычно в этих забавах не участвовал) был каким-то непривычным. А все потому, что у Матвея сегодня – именины. Он никогда особенно не ждал этого дня до самого его прихода. Но утром каждый раз его охватывало какое-то радостное томление, предчувствие чего-то необычного. И это утро не стало исключением. Матвей лежал на лавке, мечтательно уставясь в потолок. В это утро его не подняли ни свет ни заря, как обычно это бывает в деревне. Отец сам задал корма и прибрал в хлеву, а мама затеяла праздничный обед и вовсю гремела чугунками.

Матвей вскочил, быстро размялся и побежал на двор, умываться. Ох и бодрит же дождевая водичка из большой деревянной бадьи, стоявшей под сливом. Ухая и вскрикивая от прикосновений холодной воды, Матвей умылся до пояса – так же, как любит делать его отец (он хотел быть на него похожим), растерся докрасна и пошел в дом. Мама ласково потрепала его по макушке испачканной в муке рукой и тут же приставила к делу – тесто вымешивать. Большое, пышное, тесто прокатывалось под руками, становясь упругим. Знатный будет пирог! Отец же уехал куда-то, оседлав лошадь – видно, дела.

За окном раздался громкий свист – это Игнашка, соседский паренек, пришел звать Матвея на улицу. Видимо, он со своими делами по дому уже справился, и теперь сгорал от нетерпения первым из уличанских поздравить именинника. Мама лукаво глянула на Матвея, проверила тесто и сказала:

– Беги уж. Заждались тебя поди.

Матвей звонко чмокнул ее в щеку и рванул на улицу, споткнувшись в сенях о пустое ведро и чуть не выкатившись кубарем под ноги Игнашке.

Игнашка стоял на дворе, на почтительном расстоянии от лежавшего у будки Серко (его никогда не привязывали, не хотели унижать друга). Увидев Матвея, он обрадованно улыбнулся, а потом, как-то неловко, смущаясь, протянул ему руку:

– С днем рождения что ли?

– Что ли, – Матвей в ответ крепко пожал его руку.

Они только недавно научились обмениваться рукопожатиями, подсмотрели у старшаков. К слову, старшаки недавно побывали в Бийске и многое там видели. Большие дома каменные, большие обозы и даже дам в шляпках! Но малькам, как они презрительно называли Матвея и его сверстников, они этого, понятно, не рассказывали – еще чего. Но Игнашка очень был пронырлив и всегда все узнавал самым первым. Был у него такой талант – оказываться в нужном месте в нужное время.

И однажды благодаря этой своей привычке он спас всю деревню. Что его понесло на Лешачий луг – никто не знает. Даже по названию судя, место это особенной любовью не пользовалось, хотя и располагалось совсем рядом с деревней. Поросший бурьяном и чертополохом, Лешачий луг был просто непроходим. У мальчишек даже было такое соревнование – прохождение луга насквозь на скорость. А потом полдня выбирали колючки из одежды и волос. В тот раз Игнашка – тощий, юркий, с волосами цвета спелой пшеницы и в веснушках по самые уши – прибежал в деревню, заполошно крича и размахивая руками.

Отец Матвея увидел его первым (их двор был ближе всего к лугу), встряхнул за плечи и сказал строго, глядя в глаза:

– Говори толком. Ну!

– Пал! Там пал! – Игнашка тыкал пальцами в сторону луга. Отец Матвея все понял сразу. Повернулся к Матвею:

– Беги по деревне, поднимай народ,

Потом к Игнашке:

– Не обгорел?

– Не. – Игнашка уже отдышался и горел желанием чем-нибудь помочь.

– Тогда беги к старосте, понял?

Игнашка мотнул головой и помчался по пыльной дороге, взбивая пыль босыми пятками.

А отец Матвея, схватив лопату и топор, побежал на луг.

Матвей метался по деревне, срывая голос, поднимал народ. Мужики подхватывались сразу, брали лопаты и бежали бороться с палом. А Матвей несся дальше. В голове его крутилась только одна мысль: «Только бы батька не сгорел». И сердце тревожно трепыхалось, сбиваясь с ритма, мешая дышать.

Обежав деревню, Матвей бегом рванул в сторону луга, над которым уже виднелся столб густого дыма. Запах гари становился все сильнее, и дышать делалось просто невозможно. Стена оранжевого огня шла на деревню, пожирая сухой бурьян метр за метром. Это грозило большой бедой, и мужики спешно копали сухую неподатливую землю, пытаясь остановить пал. А старшаки подрубали бурьян навстречу палу, растянувшись цепочкой. Жар стягивал кожу на лице и сушил губы, моментально высушивал пот и заставлял курчавиться волосы. Матвейка завороженно смотрел на огонь и больше не переживал за отца – мужики работали слаженно…

В тот раз деревню они отстояли. И Игнашке на общем сходе подарили картуз и гармонику. А он, обычно задиристый и неунывающий, краснел и смущался. Но уже через час гоголем расхаживал по деревне в новом картузе и пиликал на гармонике – Игнашка был неисправим. И Матвейка так хотел на ней поиграть…