Говорящий сокол. Английские и шотландские народные баллады

Один из основных собирателей и издателей народных баллад Томас Перси (см. ниже(так сказал о значении исторической баллады в посвящении графине Нортумберлендской, что они «изображают обычаи и мнения отдаленных веков, тех веков, которые вовсе ушли бы из памяти, если бы благородные дела ваших предков не уберегли их от забвения» и если бы эти дела не были запечатлены в песнях, которые «сохранили и прославили эти события».

Исторические баллады, безусловно, представляют собой совершенно уникальное собрание описания драм и трагедий, в основу которых положены реальные исторические события, во время сочинения баллад всем известные, а потому особенно волнующие слушателя. Драматической и богатой неожиданными и часто кровавыми событиями была сама обстановка в XIV–XVI веках, особенно в Порубежье. Постоянные набеги, перестрелки, схватки отражали исторически сложившиеся отношения между Англией и Шотландией. Шотландия до 1707 года была самостоятельным государством, управлявшимся собственной королевской властью, хотя Англия неоднократно претендовала на господство над ней. В Шотландии жили вольные горцы, не покорявшиеся никому, дерзко нападавшие на владения соседей и угонявшие чужой скот. Многие из них стали героями народных баллад («Гилдерой»). Сложено множество баллад о трагических событиях, о предательстве, о жестоких убийствах. Очевидно, баллады сочинялись по свежим следам этих событий, а потому вызывали особенно бурные эмоции слушателей («Пожар во Френдрофте», «Граф Мэрри», «Парси Рид»). Есть баллады об известных исторических сражениях между английскими и шотландскими войсками: «Битва при Оттерберне», «Охота на Чевиотских холмах». Воспевали авторы баллад и известные бунты и мятежи («Северное восстание», вошедшее в настоящий сборник). Все эти баллады, как и рассказывающие о любви, очень человечны. Даже если мы, в отличие от современников, не знаем, кто такой граф Мэрри и почему его убил Хантли, мы не можем не проникнуться глубоким сочувствием к его трагической гибели, столь скупо, но выразительно описанной автором баллады, мы узнаем, какой достойный и благородный это был человек:

Был он храбрый и ловкий,
Брал кольцо на копье.
Мог бы стать королем он —
Вот мненье мое.

Был он храбрый и ловкий,

В мяч играл лучше всех,
И во всех состязаньях
Ждал графа успех.

Даже при том, что нам неизвестно, кто такой Парси Рид и по какой причине он сражается с Крозерами, и почему его так коварно предали братья Холлы:

Весь порох у него украли,
В ружье забулькала вода…

Но драматизм ситуации, но острота человеческой трагедии дошла до нас через века — это одно из неотъемлемых качеств народной баллады, и она так берет за живое нас, жителей конца XX века. И когда мы читаем короткую и крайне скупую по выразительным средствам балладу «Джордж Кемпбелл», где всего только и говорится, как конь возвращается без всадника, а навстречу выходит убитая новостью мать, и невеста, рвя на себе волосы, причитает:

Ах, зелен мой луг, урожай не сочтен,
Амбар не построен, а сын не рожден, —

комок застревает поперек горла. Автор баллады, казалось бы, говорит о страшной трагедии просто, перечисляя только главные детали: уздечка, перо на шлеме, меч на боку — и седло, все в крови. Но в этом и содержится глубоко драматическая кульминация…

Столь же трагична и баллада «Пожар во Френдрофте» — даже не зная, кто такие сгоревшие заживо в чужом замке братья и по какой причине леди Френдрофт обрекла их на столь мучительную смерть, нельзя не содрогнуться от самых простых слов:

Голова застряла в решетке окна,
Загорелись мои ступни.

Глаза выкипают из орбит,

И жарится плоть в огне,
И кровь моя в жилах уже кипит…

Бесхитростные слова верного слуги никого не могут оставить равнодушными:

Прыгайте, прыгайте же, милорд,
Как только подам вам знак!
А я уж поймаю вас на лету,
Не отойду ни на шаг!

Подобная простота и наивность, с которыми слуга выражает преданность хозяину, действуют на читателя, а тем более на слушателя, куда сильнее самых высокопарных монологов, и в ней не только человечность, но и глубочайший демократизм. Именно эту «приятную простоту и безыскусственные прелести» баллады отмечает Томас Перси, говоря, что они «компенсируют отсутствие более возвышенных красот и, если не ослепляют воображение, то часто трогают сердце».