Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков

Говорят серийные убийцы

Пять историй жизни и преступлений

За свою преступную карьеру Генри Ли Люкас, Карлтон Гэри, Бобби Джо Лонг, Леонард Лейк и Чарльз Мэнсон совершили множество убийств. В их биографиях имеется типичный набор физиологических, психологических и социальных аспектов, указывающих на заболевание. В детстве каждый из преступников в той или иной мере терпел физическое или эмоциональное насилие или отрицательное отношение родителей. У каждого из них непременно была травма головы или диагностированное поражение лимбической системы головного мозга, контролирующей примитивные поведенческие реакции и способность здраво рассуждать. За исключением Леонарда Лейка, все серийные убийцы имеют документально подтвержденную историю алкогольной или наркотической зависимости, причем Люкас и Мэнсон были наркоманами бо́льшую часть взрослой жизни, а Лейк имел отца-алкоголика.

Трагедия серийного убийцы заключается в том, что он не в силах изменить свою жизнь. В раннем детстве Люкас и Мэнсон терпели такую жестокость, что просто удивительно, как они выжили. Люкас, Мэнсон и Гэри провели детство в различных исправительных учреждениях для несовершеннолетних. У них практически нет воспоминаний о семейном благополучии и счастье. Попав домой, они либо подвергались жестоким побоям, либо терпели полное равнодушие взрослых. Их родители поставили с ног на голову традиционные представления о добре и зле. Детям внушалось, что все зло, испытанное ими дома и в специальных заведениях, совершается во благо.

Правда, Бобби Джо Лонга в детстве били несильно, но зато им манипулировала мать, заставившая сына спать вместе с собой на одной кровати до двенадцати лет. В отсутствие Бобби его место заменил один из любовников родительницы, с которым мальчику приходилось конкурировать.

У каждого убийцы в нашем списке был обнаружен тот или иной врожденный дефект. И Люкас, и Лонг страдали искажением представления о том, к какому биологическому полу они принадлежат. Мать Люкаса – проститутка – заставляла ребенка носить одежду девочки, а гормональный дисбаланс в организме Лонга вызвал разрастание тканей груди – их пришлось удалять хирургическим путем – и эмоциональные перепады, характерные для менструального цикла. Даже в тюрьме Лонг сообщал, что его личность изменяется соответственно изменению фазы луны.

У Карлтона Гэри, Леонарда Лейка, Генри Люкаса и Чарльза Мэнсона в какой-либо степени наблюдалась неспособность к учебе, связанная с врожденными неврологическими нарушениями. Перепонки между пальцами рук и удлиненный средний палец на ногах у Карлтона Гэри являются дополнительными примерами того типа врожденного дефекта, который может в совокупности с другими физиологическими, психологическими и социальными факторами способствовать формированию эпизодического жестокого поведения.

Каждый убийца, рассказывающий ниже свою историю, по-разному переживал периоды серийного убийства. По словам Люкаса, когда он сидел в тюрьме штата Мичиган, у него случались длительные галлюцинации с полной потерей контакта с реальностью. Он слышал голос умершей матери, приказывающий ему покончить с собой и совершить убийство; он просил помощи у тюремных медиков, но его просьбы отвергались. Люкас утверждает, что превратился в «убийцу по влечению», находясь в тюрьме, и последующие двадцать лет провел в погонях за очередной жертвой. Преступник постоянно находился на грани жестокости. Перед убийством он всегда ударялся в запой, после которого почти впадал в ступор. Подавляющее большинство своих убийств он совершил в состоянии полуступора.

Люкас выискивал людей, путешествующих автостопом, или туристов-одиночек. Он завязывал контакт, предлагая подвезти, или заводил разговор с человеком на придорожных станциях техобслуживания, потом завлекал в машину, где жертва оказывалась в его власти. Люкас быстро наносил удар ножом, удовлетворял свои сексуальные фантазии с трупом, а потом закапывал тело в неглубокой яме или заталкивал в водопропускную трубу.

Если у Люкаса возникала привязанность к жертве, он брал на память часть тела в качестве тотема и наведывался на могилу. Однако в промежутках между преступлениями его память страдала от алкоголя, а также от обширного повреждения головного мозга. Во время отказа от своих показаний он переходил от амнезии к гипермнезии – памяти на второстепенные, мелкие детали, оторванные от главного события, которое оказывается забытым.