Говорят сталинские наркомы

— О трудностях нашего развития замалчивать нельзя, — замечает он, — это создает такое представление: что же это за социализм? Этого не хватает, того не хватает. Очень большие испытания. Вот помогаем Польше. Одна она не устояла бы, конечно. Я считаю большим плюсом, что появился Ярузельский. Похож на честного, понимающего социализм, его законы. Он не торопится, и не нужно торопиться. Мы же торопимся. У нас уже объявлен настоящий полный, зрелый социализм. С моей точки зрения, тогда можно говорить о развитом социализме, если он растет, если можно учесть недостатки. Когда же замалчивают отрицательные стороны, получается большой вред. Торопливость порождает оппортунизм. А что сейчас у нас? И хлеба не хватает, и мяса не хватает, материалов для одежды. И то, что мы выдержали, неуклонно все усиливая социалистический строй, — это все же не дает права сказать: «У нас зрелый социализм». Слово «зрелый» я вообще считаю неподходящим для нас. Но мы идем по пути создания развитого, все более всесторонне развитого социализма. И находимся в самом начале этого пути. Надо еще десятки лет поработать, десятки лет. Причем в условиях, когда мы живем в капиталистическом окружении.

Во всяком случае наши позиции еще не окрепли, социалистические позиции. Но, когда мы торопливо игнорируем факты, связанные с недостатками, с остатками старого общества в нашей стране, это пользы не приносит, это создает иллюзии и разочарование. И многие разочарованы, на мой взгляд: «Как же так? Социализм десятки лет, а вот не все имеем».

В таких условиях международных, да и внутренних, в которых мы живем, ждать такого быстрого решения коренных вопросов нереально. В прошлом мы не могли особенно об этом думать, потому что дай Бог укрепить основы социализма. Мы этого добились, не пошли по оппортунистическому пути. Но вот замалчиваем недостатки настолько, что приукрашено все. Приукрашивание нового строя в данных исторических условиях может принести существенный вред. А вот назовите мне книгу, где бы говорилось: «Вот это реальный социализм, а это — остатки капитализма». Такой книги я не видел.

Или возьмем товарно–денежные отношения. Они очень опасны, и их нельзя недооценивать. Наоборот, теперешние теоретики говорят: социализм не может быть без товарно–денежных отношений, это, мол, противоречит марксизму. У Сталина и Ленина на этот вопрос не обращено должного внимания, мне кажется. У Маркса говорится, что в условиях развитого социализма должна быть отмена товарно–денежных отношений, а на первом плане должно быть укрепление появившегося нового строя в экономическом, политическом, культурном плане. Сталин в этом отношении не отступал от марксизма–ленинизма. Налицо сейчас наше отставание от научных взглядов, я так понимаю. Эта точка зрения в нашей литературе не отражена. Кроме записок в ЦК, я об этом пишу.

На этом беседа с Молотовым закончилась. Он подписывает мне свою фотографию. Затем с согласия Вячеслава Михайловича я ставлю свой фотоаппарат на «автомат», и мы втроем фотографируемся.

Мы желаем «хозяину» дачи хорошего самочувствия. Прощаясь, Чадаев говорит:

— Есть секретное лекарство.

— Ну? — удивляется Молотов.

— Да, да, — продолжает Чадаев — воля к жизни.

— Ну конечно, это имеет значение, — соглашается полушутя Молотов. — Я ведь никогда не собирался долго прожить, не думал об этом.

— Но Вы всегда волевой, — замечает Чадаев.

— Да без этого нельзя, — отвечает Молотов.

Пожимая руку Молотову, я замечаю, что она у него достаточно крепкая, напоминает руку молотобойца, кузнеца.

— А как же? — отвечает он. — Я всю жизнь занимаюсь спортом, делаю зарядку, люблю плавание, лыжи.

Невольно подумалось, сколько же деятелей всех рангов обменивались с ним вот такими рукопожатиями: Ленин, Троцкий, Рузвельт, Сталин, Черчилль, Трумэн, Иден, Гитлер, Эйзенхауэр, Горький, де Голль…

— Может быть, Вам что–нибудь нужно, в чем–нибудь Вам надо помочь? — спрашивает Чадаев.

— Нуждаетесь ли в каких–нибудь книгах? — добавляю я.

— Нет, нет, наиболее интересующие меня сейчас книги имеются, — говорит Молотов. — Но вот хорошо бы к зиме достать мне шерстяную кофту и шапку…

«Какой поворот судьбы, — подумал 1 я. — Бывшее второе лицо в государстве — и без кофты и шапки…»

Из других встреч и бесед с Молотовым остановлюсь еще на трех. 13 июня 1984 г. мы с Я. Е. Чадаевым снова оказались у него в гостях. Незадолго до этого узнали, что Молотов, кажется, 28 мая был восстановлен в рядах КПСС.

С поздравления и начинаем наш разговор. Лично мне было любопытно, какая будет его реакция на наши слова. Я ожидал, что Молотов отнесется к ним довольно сухо и официально, поскольку, как казалось, вопрос для него был слишком выстраданным и наболевшим, тем более что решение об исключении его из партии он упорно считал несправедливым, незаслуженным. Но отреагировал Вячеслав Михайлович на поздравительные слова Чадаева весьма неожиданно.

— Восстановили! Восстановили! — радостно воскликнул Молотов, сидя на стуле, и по–женски всплеснул руками. — Сам товарищ Черненко вручил мне в Кремле партбилет.