Говорят сталинские наркомы

Н. К Байбаков: Малышев действительно был очень хорошим машиностроителем, умным, энергичным и инициативным. Он первым возглавил созданный осенью 1941 г. Наркомат танковой промышленности и как заместитель Председателя СНК СССР занимался оборонными отраслями промышленности. Являл собой образец весьма прогрессивного деятеля, отлично знавшего многие секреты военного производства. Я также знал его и как порядочного человека, интеллигентного, отзывчивого. С той оценкой, которую давал Микоян Вячеславу Александровичу, конечно, нельзя не согласиться. Он ее заслужил.

Честно говоря, меня как–то меньше интересовало тогда, в годы войны, как другие наркомы и их заместители руководили своими наркоматами, насколько удачно и успешно. Знаю только одно — почти все они с честью выдержали тяжелейший военный экзамен, проявив себя умелыми организаторами производства и оправдав высокое доверие партии и правительства.

Конечно, я могу назвать (но только в качестве примера) несколько имен особо отличившихся в период войны руководителей народного хозяйства СССР. Тем более что их имена Вам, очевидно, хорошо известны.

В ряд лучших командиров военной экономики страны 1941 —

1945 гг., кроме Малышева, я бы поставил самого Анастаса Ивановича Микояна, затем Николая Алексеевича Вознесенского, Алексея Николаевича Косыгина, Бориса Львовича Ванникова, Алексея Ивановича Шахурина, Дмитрия Федоровича Устинова, Михаила Георгиевича Первухина, Василия Васильевича Вахрушева, Семена Захаровича Гинзбурга, Алексея Илларионовича Ефремова* Ивана Федоровича Тевосяна, Петра Николаевича Горемыкина, Дмитрия Георгиевича Жимерина, Андрея Васильевича Хрулева, Ивана Терентьевича Пересыпкина, Алексея Адамовича Горегляда, Василия Михайловича Ря- бикова, Михаила Васильевича Хруничева…

Разумеется, этот список можно продолжить за счет перечисления других, не менее достойных имен.

Г. А. Куманев: Дорогой Николай Константинович, я понимаю, что, видимо, основательно Вас утомил. Поэтому нельзя ли очень кратко: как Вам работалось при Хрущеве, а затем при Брежневе и какую оценку Вы можете дать этим государственным и политическим деятелям?

Н. К. Байбаков: В августе 1955 г. меня вызвал на беседу Хрущев. Приветливо улыбаясь, он пожал мне руку и предложил сесть. Дела наши в нефтяной промышленности шли хорошо. Сказав несколько похвальных слов в мой адрес как руководителя отрасли, Хрущев сообщил, что Президиум ЦК КПСС считает целесообразным выдвинуть меня на пост председателя Госплана СССР.

Я стал отказываться: мол, с этим делом не справлюсь, поскольку мало что понимаю в развитии экономики, в тонкостях планирования.

Хрущев ответил:

— А я что–нибудь понимаю?

— Вы, Никита Сергеевич, все–таки даете директивные указания о развитии той или иной отрасли народного хозяйства. А председателю Госплана надо еще сбалансировать все отрасли, уметь находить оптимальное решение.

— Ничего, научитесь, — сказал Хрущев.

Наш разговор затянулся, мы затронули и ряд других вопросов. Наконец, Хрущев согласился с моей просьбой — дать мне хотя бы денек, чтобы подумать.

Однако, вернувшись в свое министерство, я увидел в приемной дожидавшегося меня фельдъегеря с красным пакетом. Вскрыв его, с удивлением прочел подписанный еще вчера Указ Президиума Верховного Совета СССР о моем назначении председателем Госплана СССР и об освобождении от обязанностей министра нефтяной промышленности страны.

Так я приступил к исполнению новых обязанностей. И снова предварительно со мной никто даже не побеседовал.

Около двух лет я проработал в должности председателя Госплана. Потом между мной и Хрущевым сложилась конфликтная ситуация, когда я высказал свою отрицательную точку зрения на его идею о создании совнархозов и ликвидации многих министерств. По моему мнению, упразднив промышленные министерства, мы потеряем бразды правления экономикой. А создание совнархозов приведет к местничеству. Но у Хрущева не было желания внимательно выслушать и взвесить мои доводы.

В результате моей критической позиции я был переведен председателем Госплана РСФСР. Стал одновременно и заместителем Председателя правительства Российской Федерации. А потом был направлен в Краснодар, где возглавил Краснодарский совнархоз. Дела пошли здесь неплохо. К примеру, за время работы на Кубани удалось построить 13 сахарных заводов. Если еще совсем недавно Краснодарский край производил 46 тыс. тонн сахара, то через три года — уже 800 тыс. тонн, а потом достиг уровня в 1 млн. тонн. Между прочим, вся республика давала тогда 1 млн. 200 тыс. тонн сахара.

За успешную работу в Краснодарском совнархозе и в связи с 50-летием со дня рождения я был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а позднее — за комплексную разработку и эксплуатацию газовых и газоконденсатных месторождений в числе других товарищей мне была присуждена Ленинская премия.