Говорят сталинские наркомы

Климент Ефремович отнесся к моему отказу и этим словам довольно спокойно и попросил дежурного адъютанта пригласить к нему в кабинет начальника Генерального штаба Бориса Михайловича Шапошникова.

Кабинет Шапошникова находился рядом, поэтому он пришел буквально через какую–то минуту.

Ворошилов его спрашивает:

— Борис Михайлович, если мы назначим товарища Пересыпкина начальником Управления связи, это будет лучше или хуже?

Через небольшую паузу Шапошников ответил:

— Думаю, что будет лучше, товарищ нарком.

— Вот видите, — сказал мне Ворошилов, — и товарищ Шапошников поддерживает мое предложение. О Вашей оперативной подготовке мы знаем. У нас операторов много, а технически грамотных связистов мало. Поэтому мы и предложили Вам возглавить Управление связи.

Но я снова повторил свои контрдоводы и чтобы как–то выйти из положения предложил назначить меня заместителем начальника управления.

После некоторого раздумья Ворошилов со мной согласился, и через несколько дней мое новое назначение — первым заместителем начальника Управления связи состоялось. Но работать в этой должности мне так и не довелось.

Прежде чем приступить к выполнению новых обязанностей, я решил уйти в очередной отпуск. Получил путевку на юг, купил билет и в этот же день, находясь дома, стал собираться в дорогу.

В это время раздался телефонный звонок. Беру трубку. Звонили из ЦК партии.

— Вы действительно собираетесь уехать в отпуск?

— Да, — отвечаю, — путевка и билет в кармане.

— Нет, Вам следует немного повременить. Ждите вызова к нам.

Через несколько дней я был приглашен в Управление кадров ЦК

партии, где прошел собеседование по довольно широкому кругу вопросов. В конце собеседования меня попросили заполнить несколько анкет и написать автобиографию.

Я терялся в догадках: в чем дело? Для чего все эти беседы на таком уровне? Пришел к выводу, что очевидно речь идет о каком- то новом назначении. И я не ошибся.

9 мая 1939 г. в 10 часов вечера, когда я еще находился на работе, раздался звонок правительственного телефона. Человек, не назвавший себя (позднее я узнал, что это был помощник Сталина Поскребышев), но спросивший меня, кто у телефона, сказал:

— Вам, товарищ Пересыпкин, нужно сейчас же приехать в Кремль к товарищу Сталину.

При этом он поинтересовался, имеется ли в моем распоряжении автомашина и есть ли пропуск в Кремль. Получив утвердительный ответ, позвонивший мне повесил трубку.

Г. А. Куманев: Вам приходилось раньше встречаться со Сталиным, видеть его вблизи?

И. Т. Пересыпкин: Как говорится, и да, и нет. В Москве после окончания академии я работал около двух лет и за это время видел Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), когда подводились итоги боевых действий в районе озера Хасан, на совещании в ЦК с танкистами, которые вернулись из Испании, где принимали участие в оказании помощи республиканскому правительству. Кроме того, я видел Сталина на парадах и приемах, но непосредственно встречаться с ним мне еще не приходилось. Так что, направляясь в Кремль по личному приглашению вождя, я, конечно, основательно волновался.

На служебной автомашине ЗИС-101 я быстро доехал до Кремля и через Боровицкие ворота попал на Ивановскую площадь. При въезде у меня проверили документы и показали, как пройти к И. В. Сталину.

Войдя в указанный подъезд и поднявшись на лифте, я оказался в небольшом вестибюле. Там мне показали, куда идти дальше. В коридоре стояла абсолютная тишина. Я обратил внимание, что на всех дверях отсутствовали таблички с указаниями имен сотрудников, работавших в этих кабинетах. Постучал в первую попавшуюся дверь. Ее открыл уже немолодой человек с необычно красным лицом. Это был помощник Сталина Александр Николаевич Поскребышев. Он предложил мне сесть и, попросив обождать, куда–то вышел.

Вскоре Поскребышев вернулся, проводил меня в соседнюю комнату и, указав на большую дверь, медленно и как–то торжественно произнес:

— Идите, Вас ждет товарищ Сталин.

Открыв дверь, я оказался в ярко освещенном кабинете вождя. Его письменный стол находился в правом дальнем углу. Слева от входа стоял ничем не покрытый длинный стол, за которым позднее не раз мне приходилось сидеть с другими приглашенными во время различных заседаний.

На Сталине был легкий светло–серый костюм военного покроя. На ногах — мягкие черные сапоги без каблуков, какие обычно носят горцы на Кавказе. В его левой руке дымилась знаменитая трубка.

Сталин был не один. В его кабинете находился и Молотов, который недавно беседовал со мной. Я сразу представился, со мной поздоровались. Затем Сталин стал прохаживаться и ушел в глубь своего просторного кабинета.

Потом, вернувшись, он вплотную подошел ко мне и, пристально глядя в глаза, неожиданно сказал:

— Мы решили назначить Вас, товарищ Пересыпкин, народным комиссаром связи Союза ССР. Каково Ваше мнение на этот счет?