Говорим правильно по смыслу или по форме?

Пощада — существительное, образованное от глагола щадить по той же содержательной модели, что и чтение от читать, просьба от просить или бег от бегать. Эта модель превращает глагол в существительное, оставляя неизменными все остальные содержательные характеристики производящего глагола. При этом выполнять роль «преобразователя» глагола в существительное могут разные по форме суффиксы, среди которых наиболее частотным является ние с его фонетическими вариантами: терпение, учение, знание, движение, решение и т. п. Точно такую же роль могут играть и некоторые иные по форме суффиксы (борьба, стирка, грабеж, боязнь, зевота и т. п.), в том числе и нулевой (приехать – приезд, ехать – езда). Щадить согласно толковым словарям русского языка значит «проявлять милосердие, относиться бережно, стараясь не навредить».

Производящий глагол щадить (пощадить — 1 раз) допускает одушевленные и неодушевленные субъекты такого действия. Обычно субъекты неодушевленные не проявляют ни снисходительности, ни бережности в своих действиях. А следовательно, почти всегда не щадят того, тех, кто/что является объектом их действия. Не предполагают при этом никаких исключений, особых случаев, смягчающих обстоятельств. «Смерть не пощадит никого», – поется в русском переводе средневекового студенческого гимна «Gaudeamus». Разбушевавшиеся силы природы (ураган, наводнение, цунами, землетрясение) также не щадят ни людей, ни животных, ни постройки, ни технику. Иное дело субъект одушевленный, и прежде всего человек.

Глагол щадить, помимо своего собственного значения, включает в свое содержание и некоторое «предварительное условие», позволяющее этому содержанию реализоваться. Для щадить таким условием является полная власть субъекта над объектом, позволяющая ему нанести объекту любой вред, вплоть до лишения его жизни. Глагол щадить отражает именно такое развитие событий, когда субъект воздерживается от реализации имеющихся у него безграничных возможностей сделать объекту плохое, вплоть до его убийства. Именно поэтому со стороны объекта или людей, близких к субъекту, обычно встречаем просьбы, мольбы о пощаде.

Способность пощадить, т. е. «проявить милосердие» обычно свойство натур широких, характеров масштабных, политиков дальновидных. Тому есть множество исторических и литературных примеров. Напомню описанное в пушкинской «Полтаве» великодушие Петра, проявленное им в отношении захваченных в плен шведов. Или сочувствие, которое вызывали у русских остатки наполеоновской армии, бесславно отступавшей из России. Пушкин, видевший одну из главных своих заслуг в том, что он «милость к падшим призывал», высоко ценил эту народную, христианскую черту характера – способность проявлять милосердие к абсолютно побежденному.

История России ХХ века поменяла на противоположные многие прежние оценки. Трагическая Гражданская война, сталинская борьба с «врагами народа», «ярость благородная» против фашистских захватчиков, посягнувших на свободу и независимость нашей Родины – все эти обстоятельства сделали беспощадность, т. е. «отсутствие милосердия» добродетелью. В ходе Гражданской войны в моде был литературный псевдоним Беспощадный. Назначенным врагам народа, а тем более фашистским захватчикам, врагам реальным, естественно, не могло быть пощады. Борьба шла именно с врагами, борьба не на жизнь, а на смерть.

Правда, в последние десятилетия глагол щадить несколько скорректировал свое значение. Он теперь чаще употребляется по отношению к природе, которую человек должен щадить. К собственному организму, которому показан щадящий режим, т. е. режим, исключающий большие нагрузки и/или напряжения и предполагающий повышенную норму отдыха, сна, беззаботности. Такой режим может относиться к любым органам (щадить сердце, печень) и даже к целой нервной системе. Иначе, будем милосердны к самим себе и к тому, что обеспечивает наше благоденствие!

А как же с беспощадностью? Она осталась лишь для закоренелых преступников, боевиков и террористов, жуликов и воров, маньяков и педофилов, взяточников и казнокрадов, т. е. для врагов всех и каждого, для которых и смертной казни мало. Или, ожесточаясь до такой степени, мы сами можем растерять человеческие ценности? В любом случае, милосердие — это хорошо, а беспощадность — это крайность, допустимая лишь в отношении злейших врагов, сосуществование с которыми абсолютно невозможно. Едва ли под такое определение легко попадает кто-либо из наших коллег по работе, соседей по дому или партнеров по дорожному движению. Наверное, мысль о том, что все мы – один народ, что надо учиться жить вместе, более конструктивна, чем принцип беспощадности в борьбе.