Говорит Черный Лось

В эту ночь откуда-то донесся траурный плач, он становился слышнее и слышнее, и вот весь лагерь был объят горем.

Бешенный Конь умер. Был он храбрым, добрым и мудрым. Он не хотел ничего иного, кроме спасения своего народа. С васичу же сражался лишь тогда, когда они вторглись в нашу страну и стали убивать нас. Ему было только тридцать лет. Васичу никак не могли победить его в битве, поэтому они ложью заманили его и Убили.

Мы с отцом всю ночь проплакали от горя.

На следующий день отец и мать Бешенного Коня привезли в фургоне тело сына в наш лагерь. Потом они положили его в ящик. Говорили, что им пришлось разделить тело на две части, потому что оно не вмещалось в ящик. Родители положили ящик на волокушу и вдвоем ушли на северо-восток. Я как сейчас вижу двоих стариков, увозящих тело своего сына. Никто их не сопровождал. Я долго еще стоял и смотрел им вслед. Лошадь, что везла тело Бешенного Коня, была желтого цвета. Отец его ехал на гнедом с белой мордой и белыми задними ногами. Старуха-мать сидела на коричневой кобыле, за которой бежал гнедой жеребенок.

Старики никогда не рассказывали, где похоронили они своего сына. Теперь они уже умерли, и сегодня никто не знает, где он лежит. О том, где его могила, а ходило много разговоров. Некоторые говорили, будто знают где она, но не скажут. Многие думают, что она находится где-то на Медвежьем ручье в Дурных землях [Дурные земли или "бэдлэндс" - сильно изрезанные эрозией местности в юго-западной части штата Южная Дакота.]. Я знаю только одно. Родители направились с телом сына прямо вниз по Перцовому ручью, который протекает неподалеку от нас за холмом к югу. Там у ручья проходили двое охотников и они видели стариков и пони с волокушей. Когда они рассказывали об этом моему отцу, то говорили, что лошадь, тянувшая волокушу, была желтого цвета и что на волокуше был закреплен какой-то ящик, а старик ехал на гнедом, у которого была белая морда и белые задние ноги. Старуха же сидела на коричневой кобыле, за которой бежал гнедой жеребенок. Старики шли вниз по Перцовому ручью, а позже охотники увидели их на ручье Белой Лошади, где были раньше. Ящика с ними уже не было. Вот почему мне кажется, что они, наверное, спрятали тело где-то у Перцового ручья, а быть может, ночью возвратились, забрали ящик и унесли его с собой в Дурные земли. Кто знает? Неважно, где находится его тело, потому что теперь оно поросло травой. Но славно было б попасть туда, куда ушел его Дух.

XII. ЗЕМЛЯ НАШЕЙ БАБУШКИ

В конце месяца падающих листьев [Октябрь.], после того, как убили Бешенного Коня, васичу приказали лакотам переселиться на Миссури, где нам отвели различные агентства. Сначала пустилась в путь большая группа людей под руководством Красного Облака, а мы вышли через день с другой большой группой, где вождем был Крапчатый Хвост.

Все были печальны - Бешенный Конь погиб, а теперь васичу собирались загнать нас на крохотные островки земли и заставить жить как они. Поэтому не пройдя и половины пути, некоторые откололись и пошли обратно на родину. Шли быстро, и солдаты не преследовали нас. Когда наша небольшая группа дошла до земель у Паудер-Ривер, глазам предстал совсем опустошенный край. К зиме мы готовы не были. Не останавливаясь, мы быстро пошли на север. Нам хотелось соединиться со своими сородичами, жившими во главе с Сидящим Быком и Желчью на Земле Бабушки.

В пути к Глинистому Ручью, где стояли лагерем сородичи, нас уже застигли морозы. Родные были очень рады нашему прибытию и позаботились о нас. В этой стране бродило еще много бизонов, люди заготовили в изобилии мяса. Солдаты не могли прийти сюда и уничтожить нас.

Мне было уже пятнадцать, и я все чаще задумывался о своем видении когда же настанет мой час? Часть того, о чем мне рассказывали праотцы, сбылась - народ пошел по черной дороге, священный круг его жизни распался, зеленеющее древо засохло. Я должен был соединить этот круг и сделать так, чтобы в центре его вновь зазеленело священное древо, и вывести людей на красную дорогу. Мне хотелось знать, когда же во мне окрепнет та сила, с помощью которой я смогу осуществить все это. Нечего было и думать о том, чтобы поделиться с кем-нибудь. Я был еще мальчиком, и все посчитали бы мои слова глупостью, да сказали бы: "Какой толк от тебя, если даже Сидящий Бык ничего не может поделать?".