Говорит Древний Египет

Но стать фараоном было ох как непросто! Я, когда узурпировала золотой трон, шагу не могла ступить без привязанной ритуальной бороды. Всячески подчеркивала мужской статус. Миксовала части мужского и женского наряда. И свою любимую доченьку на фресках с детства приказывала изображать с бородкой и с мужским локоном юности на бритой голове. Толсто намекая, что дочурка – тоже существо двойной природы. И вполне может наследовать трон Верхнего и Нижнего Египта.

Братики и сестра От регента до фараона…

Не так много людей на планете Земля могут похвастать, что побывали и царицей, и царем своей страны. И я – одна из них. Как так вышло? Сейчас расскажу.

У меня был брат (он же муж) Тутмос II, Аахеперенра – не особо хваткий. Папин сын от второстепенной жены (и по совместительству сестры) по имени Мутнефрет.

Уже при жизни мужа я позволяла себе заниматься госвопросами. Заказывала в деревне мастеров собственные изображения с мужским скипетром и приказывала выписывать себе тронное имя Мааткара. Хотя тронные имена царицам не полагаются.

Главный визирь (джати)[3] Аахепересенб от моих выкрутасов просто впадал в истерику. Нужно сказать, что ему нельзя смотреть на Мое Величество. Визирь может только лежать ниц в некотором отдалении от трона. А наши слова друг другу передает специально обученный вельможа.

Но и из положения лицом в серебряные плиты пола этот бузотер умудряется спорить. Кричит, что у царицы есть свой женский скипетр хетес в виде цветка лотоса. И никакого тронного имени быть не должно! Мол, у меня и так полно титулов: Украшение сокровенное, Потомственная знатностью, Сладостная любовью. И прочие сопли в сахаре. Но я непреклонна. В конце концов, что он сделает Госпоже Обеих Земель? Разве что обдаст меня холодом, словно месяц мехир[4] – самый зябкий и дождливый в году. Узок твой рот, джати, чтоб указывать дочери Амона! Хотя, признаюсь, иногда ярость клокочет во мне. И хочется вспороть этому крикуну живот как последнему азиату.

Чтоб не злиться и успокоиться, я обычно беру принцессу и иду с ней гонять по Нилу на царской ладье. Между прочим, кедровое дерево. 45 метров в длину. На палубе шатер о пяти потолках, крытый непромокаемой тканью. Слуги поливают материю водой. И даже в адову жару в шатре – ветерок и прохлада. Покруче иных кондиционеров.

Кстати, к вопросу о Аахепересенбе. Джати в нашем царстве – совершенно особый человек, занимающийся всеми-всеми делами державы и оставляющий фараону только ритуалы. Ведь живому богу-царю не подобает, например, спорить с военачальниками на совете. Не божественное это дело. Для этого есть джати. Тебе покажется забавным, но ни я, ни мой отец, ни мой муж ни разу в жизни не разговаривали с простолюдинами. Хотя мне этого хотелось. Ведь подданные – части тела царя. Все как один. И знатный штандартоносец, что на длинном шесте несет символ элитного военного подразделения. И бедный земледелец, что длинным шестом давит виноград.

Но я отвлеклась от рассказа. У нас с Тутмосом родилась дочурка по имени Нефру-Ра – отрада каждого из дней моих. А вот сына не случилось. Но когда супруг вознесся к богам и предкам, он таки оставил на Красной земле сына (от побочной жены Исиды). Мальца нарекли Тутмосом III, короновали под тронным именем Менхеперра. И Мое Величество заняло при нем пост регента.

Юный фараон достиг совершеннолетия и вместо царства получил от мертвого осла уши. Ведь боги велели мне править Черной землей самостоятельно. Я отправилась к влиятельному жрецу Карнакского храма по имени Хапусенеб. Поделилась своими планами и попросила поддержки. Ведь я – законная дочь Амона! Говорю: хочешь стать джати? А хочешь стать начальником всех работ царя? А Великим жрецом Карнака? Он сначала не понял, чего я хочу. И как грандиозны мои планы. А потом как понял! И жрецы Амона стали за мной как стена. Вместе мы не отдали рулевое весло царской ладьи. Я не выпустила священный Египет из своих тонких рук! Так и сказала сторонникам молодого царя: «Да идите все лесом!» Ну, то есть пустыней.

До сих пор в Карнакском храме сохранились наши с любезным пасынком изображения. Там мы как равные соправители приносим дары богам. Оба в парадных мужских коронах хепреш[5]. Здесь – на стене храма – Тутмос-Менхеперра уже несколько тысячелетий дышит мне в затылок. Во всех смыслах этого слова. И немудрено. Ведь я оттерла паренька от власти на долгих 22 года. До самой моей смерти он был обречен прозябать в провинциальных дворцах, развлекаясь мелкими военными стычками.

Царь

Во время коронации я заключила брак с египетской землей. И обещала заботиться о ней, как о нежной возлюбленной и законной жене. Свидетельство об этом браке хранилось в моей спальне в золотом цилиндре.

Такие свидетельства в цилиндрах статуи правителей частенько держат в обеих руках одновременно. В твои времена их называют «цилиндры фараона». А мы называем их хенти (не путать с юбкой схенти) или мекес.