Говорит и показывает Россия

Чтобы финансировать свое новое предприятие, Гусинский продал 30 % акций НТВ “Газпрому”, которым в тот момент руководил Рем Вяхирев, энергичный советский промышленник, близкий к Черномырдину. Он рассматривал НТВ как защиту от попыток захвата со стороны олигархов, в особенности Березовского, который намеревался получить контроль над самой крупной нефтегазовой компанией в России. “НТВ было как ружье, висевшее на стене. Если бы кто-то напал на Вяхирева, оно бы выстрелило”, – говорил Гусинский[299]. Кроме того, “Газпром” выделил Гусинскому кредит в 40 миллионов долларов на крайне льготных условиях. Малашенко отнесся ко всей этой затее с НТВ Плюс с крайним недоверием и раздражением. Когда он понял, что отговорить Гусинского не удастся, то полушутя посоветовал ему приватизировать какую-нибудь нефтяную или другую добывающую компанию, чтобы оплачивать подобный каприз. В сущности, именно это и сделал Березовский, приватизировав когда-то “Сибнефть”. Но у Гусинского был другой план. Он решил приобрести “Связьинвест” – телекоммуникационную компанию, куда входили десятки региональных компаний связи, охватывавшие в общей сложности 22 миллиона старых телефонных линий. Грандиозный замысел Гусинского состоял в том, чтобы объединить все имевшиеся в стране телекоммуникационные активы в один огромный частный холдинг, а затем разместить его акции на американской бирже NASDAQ.

До президентских выборов 1996 года Гусинский оставался единственным российским олигархом, который не участвовал в приватизации государственных активов и в залоговых аукционах. “Для меня это был принцип. Я действительно считал, что это чистое воровство, я не хочу принимать в этом участие”, – говорил Гусинский. И вот теперь он был уверен, что “Связьинвест” принадлежит ему по праву. Ведь сфера медиа и коммуникаций была его вотчиной, и в этом его поддерживали и другие олигархи, в том числе Березовский. “Некоторые даже пытались убедить меня в том, что я должен получить «Связьинвест» бесплатно”, – говорил Гусинский[300]. За подобными предложениями скрывалась не щедрость соперников Гусинского, а нежелание создавать прецедент, который подчеркнет неправомочность их собственных приватизационных сделок и поставит Гусинского в отличное от них положение незамаранного предпринимателя.

С точки зрения Ельцина, Гусинский тоже имел все основания претендовать на “Связьинвест”, потому что именно он договаривался с военными и ФСБ, которые контролировали частоты связи, о том, чтобы открыть допуск гражданским, частным инвесторам, в том числе иностранным компаниям. “Я бегал по генералам, я их поил, кормил, объяснял. Это была такая большая работа чисто человеческая. У меня на это ушло много времени и здоровья печени. В результате я со всеми договорился. И было решение о создании холдинга «Связьинвест» и о продаже 25 % его акций. То есть это реально плод моих персональных усилий договориться со всеми, чтобы это было возможно”, – вспоминал Гусинский[301].

Затем, чтобы выработать условия аукциона, он обратился к Чубайсу, который после президентских выборов 1996 года был назначен первым вице-премьером правительства. К торгам должны были допускаться иностранцы, о привлечении государственных денег речи не шло. Гусинский создал консорциум инвесторов, куда вошли еще один олигарх Михаил Фридман, банк Credit Suisse First Boston и, что самое главное, испанская компания Telefónica, которая, по замыслу Гусинского, должна была управлять “Связьинвестом”. “Мы согласились на том, что это будет честный аукцион, который подведет черту под залоговыми аукционами. В этом у нас был полный консенсус”, – вспоминал Гусинский[302].

Однако в представлении Гусинского о том, что такое честный аукцион, была одна важная деталь: все прочие российские олигархи, успевшие принять участие в прежних приватизациях, не должны были участвовать в этом аукционе – только так Гусинскому удалось бы победить “по-честному”, хотя он и готов был заплатить за желанное приобретение реальные деньги. Олигархи же были уверены, что Чубайс на их стороне.