Говорить ли президенту?

— Так, третье марта, утро, десять часов тридцать минут, — взволнованно повторил Марк. — Погодите, я сейчас проверю… какие комитеты в это время уже заседали… — Он открыл свою папку. — Здание Дирксена… так-так… у меня тут где-то были записаны точные данные, я помню, — сказал он, листая папку. — Возможны три варианта, сэр. В то утро заседали комитеты по международным отношениям и государственным финансовым операциям. В сенате обсуждали законопроект о владении оружием — сейчас, в основном, только о нем и говорят.

— Это уже кое-что, — сказал директор. — У вас есть сведения, сколько сенаторов из тех пятнадцати, что у нас под наблюдением, были третьего марта в Капитолии и чем они там занимались?

Марк просмотрел пятнадцать листков бумаги и медленно разделил их на две части.

— Может быть, это ни о чем и не говорит, сэр, но вот об этих восьмерых у меня нет сведений, — он накрыл ладонью стопку бумаг, — что в то утро они были в сенате. Оставшиеся семь присутствовали на заседаниях, но не в Комитете государственных финансовых операций. Двое — Пирсон и Нанн — в Комитете внешних сношений, сэр. Остаются Брукс, Бэрд, Декстер, Харрисон и Торнтон. Все они выступали в законодательном комитете в том числе и по поводу законопроекта о владении оружием.

— М-да, вряд ли из этого можно делать окончательные выводы, — сказал директор, поморщившись. — Но другими данными мы не располагаем, так что сосредоточьтесь на семи сенаторах. У нас нет другого выхода: осталось всего четыре дня. Но не слишком обольщайтесь неожиданной удачей; советую десять раз перепроверить, не был ли кто из оставшихся восьми в здании Дирксена в то утро. Так вот, я не собираюсь устанавливать слежку за семью подозреваемыми: слишком рискованно. На Капитолийском холме к сотрудникам ФБР и так относятся настороженно. Поступим иначе. По политическим причинам, нам не удастся провести расследование в полном объеме. Придется искать нашего героя, опираясь только на улики, в которых мы совершенно уверены: где он обедал в четверг 24 февраля и был ли на заседании законодательного комитета в 10.30 третьего марта. Необходимо ударить без промаха, а времени у нас в обрез, так что под любым предлогом постарайтесь сократить список; а сейчас поезжайте в сенат — посидите в зале заседаний и в Комитете внешних сношений. И поговорите с директорами. О личной и общественной жизни сенаторов им известно абсолютно все.

— Слушаюсь, сэр.

— И еще: сегодня я обедаю с президентом — может, случайно услышу от нее сведения, которые помогут нам сократить число подозреваемых.

— Вы расскажете президенту, в чем дело?

— Вряд ли, — сказал директор ФБР после недолгого раздумья. — Мне кажется, мы держим ситуацию под контролем. Не вижу причин беспокоить ее и, пока не пойму, что мы можем потерпеть неудачу, ничего не скажу.

Директор передал Марку сделанный фотороботом портрет греческого священника.

— Сделан по описанию миссис Казефикис, — сказал он. — Ну как, похож?

— Даже очень, — сказал Марк. — Разве только нижняя часть лица более мясистая. Эти ребята работают отлично.

— По-моему, я уже где-то видел эту мерзкую рожу, — сказал директор. — Я за свою жизнь имел дело со столькими преступниками, что каждого, конечно, не упомнишь. А жаль. Но, как знать, может, все-таки узнаю.

— Надеюсь, вам удастся вспомнить, кто он, до четверга, — не подумав, выпалил Марк.

— Я тоже, — мрачно отозвался Тайсон.

— И подумать только, он опередил меня всего на двадцать четыре часа! Чертовски обидно.

— Считайте, что вам повезло, мой мальчик. Случись вам опередить его, Арианы Казефикис, должно быть, уже не было бы на свете, да и вам вряд ли удалось бы уцелеть. За домом миссис Казефикис, на случай если он вернется, по-прежнему наблюдает наш сотрудник, но вряд ли этот подонок станет рисковать — он профессионал высочайшего класса.

— Профессиональный подонок, — повторил Марк, согласно кивнув головой.

На внутреннем телефоне замигала красная лампочка.

— Да, миссис Макгрегор?

— Вы опоздаете на встречу с сенатором Хартом.

— Спасибо, миссис Макгрегор, — директор положил трубку на место. — Завтра в то же время, Марк. — Впервые он назвал его по имени. — И, пожалуйста, сделайте все возможное: осталось всего четыре дня.