Говорить ли президенту?

— Я приехала сказать, что напрасно ты принял все так близко к сердцу вчера вечером. Я должна была дать тебе хотя бы возможность объясниться. Я и вправду не хочу, чтобы ты спал с какой-нибудь другой дочерью сенатора, — сказала она, пытаясь выдавить улыбку.

— Это ты извини меня, Лиз. Верь мне, как говорят в Голливуде. Что бы ни случилось, давай встретимся сегодня вечером, и я попытаюсь тебе все объяснить. Но пока не спрашивай меня ни о чем и обещай, что, что бы ни случилось, сегодня мы встречаемся. Если после этого ты больше не захочешь меня видеть, я тихо уйду, обещаю.

Элизабет согласно кивнула.

— Но, надеюсь, не так резко, как ушел до этого.

Марк обнял ее и быстро поцеловал.

— Больше никаких ехидных шуточек об этом вечере. С тех пор я только и жду, что мне представится еще один шанс.

Они рассмеялись. Марк стал выходить из машины.

— Может, я подвезу тебя на работу, Марк? Мне это по пути и, кроме того, не придется сегодня вечером обременять себя двумя машинами.

Марк был в нерешительности.

— Почему бы нет?

Уж не последняя ли это часть плана, подумал он.

Когда она завернула за угол, Саймон взмахом руки попросил остановиться.

— Машина из седьмой квартиры прибудет попозже, Марк. Сейчас мне придется поставить «мерседес» на улице, но ты не волнуйся: я буду за ним присматривать. — Он посмотрел на Элизабет и ухмыльнулся. — Видать, ты и без моей сестры обойдешься, старина.

Выехав, Элизабет влилась в поток машин на 6-й улице. В ста ярдах от них О’Малли жевал резинку.

— Где сегодня поужинаем?

— Давай вернемся в тот французский ресторан и начнем весь вечер заново. Завершим на этот раз последний акт пьесы.

По-моему, это звучит так: «Он римлянин был самый благородный. Все заговорщики, кроме него…»[22] — подумал Марк.

— Сегодня я угощаю, — сказала Элизабет.

Марк согласился, вспомнив нераспечатанный конверт из «Америкен экспресс». На углу улицы Джи на светофоре зажегся красный свет. Они остановились и стали ждать. Марк снова почесал ногу; теперь она здорово болела.

Машина все еще кружила вокруг Капитолия, но Голт уже заканчивал информировать Х. Стюарта Найта.

— По нашему мнению, попытка будет сделана, когда президент выйдет из машины у Капитолия. Мы позаботимся о Капитолии, если вы сможете доставить ее в здание невредимой. Мои люди будут прикрывать здания, крыши и все выгодные позиции на возвышенности, с которых можно произвести выстрел.

— Если бы президент не настаивала на том, чтобы подниматься по ступеням Капитолия, это сильно облегчило бы нашу работу. Даже с тех пор, как Картер предпринял прогулку по Пенсильвания-авеню в 77-м… — В голосе послышалось раздражение. — Кстати, Голт, почему ты не сказал мне об этом раньше?

— Тут есть одна странность. Я пока еще не могу дать тебе все подробности, но не волнуйся — в плане защиты президента они не существенны.

— Ладно. Пусть будет так. Но ты уверен, что мои люди никак не смогут помочь на твоем участке?

— Нет. Главное для меня знать, что ты в оба следишь за президентом. Это даст мне необходимую свободу, нужную, чтобы поймать мерзавцев с поличным. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили. Я хочу поймать убийцу, пока он еще не выпустил оружие из рук.

— Сообщать ли мне президенту? — спросил Найт.

— Нет, извести ее только, что эта новая мера безопасности, которую ты применяешь время от времени.

— Их у нее столько, что она должна поверить, — заверил Найт.

— Придерживайся обычного маршрута и расписания, а все тонкие вопросы я оставляю тебе, Стюарт. Не должно быть никакой утечки информации. Увидимся после обеда у президента. Тогда и обменяемся самыми последними сведениями. Кстати, какое сегодня кодовое имя для президента?

— Юлий.

— Господи, не может быть.

— А ты все мне рассказал, а, Голт?

— Конечно, нет, Стюарт. Ты же знаешь меня — я просто младший брат Макиавелли.

Директор похлопал Эллиотта по плечу, и машина скользнула на свое седьмое место в ряду. Двое пассажиров вышли и зашагали в противоположных направлениях, Найт — к метро до Белого дома, директор — на такси до Бюро. Никто из них не оглянулся.

Счастливчик Стюарт Найт, думал директор, прожил последнюю неделю без информации, которой располагаю я. Теперь, когда свидание окончилось, директор снова уверовал в правильность своей военной хитрости и решил, что все должно быть известно только ему и Эндрюсу — если только у них не будет убедительного доказательства, которое позволит признать сенатора виновным. Нужно взять заговорщиков живыми, заставить свидетельствовать их против сенатора. Директор сверил свои часы с башенными часами на старом здании почтамта, возвышающемся над вашингтонским отделением. Было 7.58. Через две минуты должен появиться Эндрюс. Когда он проходил через вращающиеся двери в Бюро, охранники отдали ему честь. Рядом с его кабинетом стояла миссис Макгрегор. Вид у нее был встревоженный.

— Сэр, вас срочно вызывает Четвертый канал.

— Переключите их на меня, — распорядился директор. Он быстро прошел в кабинет и взял трубку.

— Специальный агент О’Малли докладывает из патрульной машины, сэр.

— Да, О’Малли?