Говорит седьмой этаж

— Какой «прожектор»? — не понял Владик.

— Ну, третье окно… Среднее, самое главное, из которого провода тянутся… Где оно?

Ленька сделал несколько шагов и вдруг воскликнул:

— Смотрите! Здесь какая-то комната… И дверь!

В самом деле, среднее чердачное окно было со всех сторон огорожено неоштукатуренной кирпичной коробкой. Кирпичи были уже не красные, а коричневые, выцветшие, побуревшие от времени. Кирпичная кладка не была закончена и не доходила до самых чердачных перекрытий. Из-за неровных, зубчатых вверху стен все сооружение напоминало какую-то миниатюрную древнюю крепость.

Видимо, с внутренней стороны кирпичная коробка образовывала небольшую квадратную комнатенку.

Туда вела дверь со ржавыми замочными скобами. Замка не было, а круглые отверстия скоб были соединены и тщательно обмотаны проволокой. На двери висела небольшая, но грозная бумажка: «Посторонним вход воспрещен!»

Ленька сразу подскочил к двери и стал разматывать проволоку. Фима Трошин подошел сзади, осторожно взял Леньку за руку, и тут первый раз за все время, пока ребята забирались на чердак, раздался мягкий, спокойный Фимин голос:

— Не надо этого делать. Ведь написано…

— Написано: «Посторонним вход воспрещен!» — резко обернулся к нему Ленька. — А мы — не посторонние! Мы — члены «Боевого домового пионерского штаба». А БОДОПИШ — хозяин двора!

— Все равно не надо, — повторил Фима.

И Ленька отошел от двери.

Олег и его бабушка

Еще в детском саду Олег выучил наизусть и полюбил песенку «В лесу родилась елочка». Это была очень простая и короткая песенка, но именно с нее начались все неприятности. Бабушка решила, что у внука замечательный слух и что с таким «абсолютным слухом» абсолютно необходимо учиться музыке.

Олега торжественно и шумно повели на экзамен в музыкальную школу. А обратно привели тихо и растерянно: педагоги не обнаружили у мальчика музыкальных способностей.

— Чтобы не найти у него слуха, надо самим быть глухими! — заявила бабушка.

Она добавила также, что первый провал внука как раз говорит о его незаурядном даровании: ведь Шаляпина в молодости тоже не приняли в хор, а оперу «Кармен» на первых представлениях просто освистали.

Бабушка хорошо знала историю музыки. Она даже сама играла на рояле и очень любила концерты-загадки по радио. Должно быть, в молодости она мечтала стать пианисткой, но мечты эти не сбылись, и теперь Олег должен был преуспеть в искусстве сразу за двоих: за себя и за бабушку.

Бабушка находила даже, что внешне Олег чем-то похож на юного Паганини. Никто из семьи Брянцевых не был лично знаком с юным Паганини, и все же папа посмел утверждать, что у того было бледное, худое, вытянутое лицо, обрамленное черными смоляными волосами. Олег же был круглолиц, розовощек, и над его добродушными голубыми глазами свисала шелковистая белесая челка.

Одним словом, полного совпадения не было. И все же бабушка уверяла, что в глубине глаз у Олега светятся такие же «вдохновенные угольки», как и у великого скрипача-итальянца. Но это видела только бабушка. А для всех остальных глаза Олега источали полнейшее спокойствие и лишь иногда еле заметно искрились лукавством.

Чтобы положить какое-то начало музыкальной карьере внука, бабушка года два назад пошла даже на небольшую хитрость. Ей удалось однажды ответить на десять из тринадцати вопросов «концерта-загадки». Заказное письмо в редакцию бабушка послала от имени внука, и вскоре дикторша слегка удивленным голосом объявила по радио, что «вторую премию завоевал ученик четвертого класса Олег Брянцев, умно и толково ответивший на десять вопросов. Успех мальчика свидетельствует о хорошем преподавании музыки в его школе».

Музыку у Олега в школе вообще не преподавали: никак не могли найти подходящего педагога. Но после этого случая сразу нашли. Еще бы: из других школ стали приходить для обмена опытом! Бабушка торжествовала: ее затея принесла явную пользу.

— И никакого здесь нет обмана! — заявляла она. — Ведь Олежка сидел рядом и многое отгадывал сам! Ну, а остальное мы отгадали вместе!

По профессии бабушка была бухгалтером. Уже несколько лет она получала пенсию, но, когда наступала пора годовых финансовых отчетов, старые сослуживцы приходили к Анне Степановне за помощью. Сослуживцы любили бабушку — она была доброй, отзывчивой, и, кроме того, как говорили сослуживцы, с ней вместе из бухгалтерии «ушла музыка». Бабушка постоянно что-нибудь напевала. С одной мелодии она незаметно переходила на другую, хотя в каждой песне знала лишь несколько строк, и то не вполне точно.

Олег тоже любил бабушку, не хотел ее огорчать и потому согласился учиться музыке. Но какой инструмент выбрать?

— Пианистов много, — рассуждала бабушка. — Скрипачей тоже много. Пожалуй, лучше всего виолончель.

— Я не люблю виолончель: ее тяжело таскать, — легкомысленно возразил Олег.

Это решило все. Бабушка вскипела:

— Разве можно так подходить к музыке? С таких позиций? «Тяжело таскать»! В искусстве ничего не дается легко, запомни это!

На следующий день была куплена виолончель.