Говорите правильно. Эстетика речи

...Все крупные языки мира распадаются на местные и областные говоры, наречия, диалекты. Нелепо смотреть на них свысока, считать их «некрасивыми» языками, невежественной речью: иные «дефекты» подревней и позаслуженней многих звонких слов современного языка. Именно из таких наречий и вырос в многовековом процессе, он сам, этот великий общерусский язык — наша гордость и наша слава... Замечали вы, что почти каждая профессия владеет словарем, отличным от общерусского? Мы знаем слово «кóмпас», а моряки сердито поправляют: «компáс». Нам известно «добы'ча», а любой горняк произносит «дóбыча». Вам навряд ли известны такие словечки, как «оксюморон» или «анаколуф», которыми пользуются литературоведы. Профессионалы умудряются изменять даже общепринятую грамматику: летчики называют крылья самолета «плоскостя'». Металлисты, текстильщики, транспортники, речники, все специальности — от кустарей до академиков — прибавляют к общерусскому словарному запасу свои специальные «запасики». Слагаясь с теми, что содержат местные диалекты, этот их вклад образует залегающий под литературным языком мощный фундамент, то, что именуют «народной русской» речью. В чем же главная разница между единым литературным и всеми остальными «языками» (называю их так условно)? «Им» достаточно быть средством общения между земляками или сослуживцами, а «его» великая задача — объединить собою всех русских людей, любой профессии, любой части страны. «Их» дело местное и временное, «его» задача — всеобщая и вечная. Вот его-то жизнью и качествами все мы озабочены. Мы все время стремимся выработать для литературного языка некую ненасильственную, не сковывающую его «норму», которая все же управляла бы им. Такую норму, подчиняться которой должен был бы с удовольствием каждый русский — ведь она отражает дух его языка.

И. Л. Андроников

Плохим лектором считается тот, кто читает, уткнувшись носом в принесенную из дому рукопись. Но если напечатать текст этой лекции, она может оказаться интересной. И выяснится, что она скучна не потому, что бессодержательна, а потому, что письменная речь заменила на кафедре живую устную речь.

В чем же тут дело? Дело, мне кажется, в том, что написанный текст является посредником между людьми, когда между ними невозможно живое общение. В таких случаях текст выступает как представитель автора. Но если автор здесь и может говорить сам, написанный текст становится при общении помехой...

Я не хочу сказать, что живая речь отменяет речь письменную. Дипломатическую ноту, телеграмму или доклад, обильно насыщенный цифрами, произносить наизусть не надо. Если автор вышел на сцену читать роман, никто не ждет, что он его станет рассказывать. И естественно, что он сядет и станет читать его. И перед живой аудиторией и перед воображаемой — по радио, по телевидению. Но все дело в том, что текст, прочитанный или заученный, а затем произнесенный наизусть, — это не тот текст, не те слова, не та структура речи, которые рождаются в непосредственной живой речи одновременно с мыслью. Ибо писать — это не значит «говорить при помощи бумаги». А говорить — не то же самое, что произносить вслух написанное. Это процессы, глубоко различные.

Статью, роман, пьесу можно сочинять, запершись ото всех. Но разговор без собеседника не получится. И речь в пустой комнате не произнесешь. А если и будешь репетировать ее, то воображая при этом слушателей, ту конкретную аудиторию, перед которой собрался говорить. И все же в момент выступления явятся другие краски, другие слова, иначе построятся фразы — начнется импровизация, без чего живая речь невозможна и что так сильно отличает ее от письменной речи.

Но что же все-таки отличает эту устную импровизацию, в которой воплощены ваши мысли, от речи, вами написанной, излагающей эти же мысли?

Прежде всего — интонация, которая не только ярко выражает отношение говорящего к тому, о чем идет речь, но одним и тем же словам может придать совершенно различные оттенки, бесконечно расширить их смысловую емкость. Вплоть до того, что слово обретет прямо обратный смысл...

Что еще отличает устпую речь? Она всегда адресована — обращена к определенной аудитории. И поэтому в принципе представляет собою наилучший и наикратчайший способ выражения мысли в данной конкретной обстановке.

Читателя пишущий воображает. Даже если пишет письмо, адресованное определенному лицу. Собеседника, слушателя при живом общении воображать не приходится. Даже если вы говорите по телефону, он участвует в процессе рождения вашего слова. От его восприимчивости, подготовленности, заинтересованности зависит характер вашей беседы. Если аудитория перед вами, вам легче построить речь, урок, лекцию. Потому что вы понимаете, кто перед вами сидит: от этого зависят характер и структура речи, ее «тон». Вам ясно, как и что сказать этой аудитории. А ей легко следить за вашей мыслью, потому что вы приспособляетесь к ней, к аудитории, а не она к вам.