Говорите правильно

— Ошибки исправлять надо.

— А я попутно, Василий Иванович!

— Добро! Тут к тебе Павел Корчагин обратиться хочет.

— Слушаю.

— Говори, Павлуша!

— Был я на днях в одной московской школе, сидел на уроках советской литературы и собрал целый букет любопытных высказываний.

— Прочти.

— Всех читать не буду, а вот, например: «Павел Корчагин является ярым зачинщиком социалистического соревнования»; «Стальное поведение Павла оказало железное воздействие на комсомол»; «Жухрай раскрыл ему глаза на жизнь, и он стал смотреть на нее глазами, у которых появилась жгучая ненависть к врагу»; «Павел сильно преболел. В дальнейшем ему грозила слепота и вообще недвижимость». Это про меня, а вот про моего любимого поэта: «Маяковский дорог нашему человечеству за лирическую критику»; «Он призывает поэтов бороться со всякими нечистотами»; «Его произведения переведены на языки национальных народов». Теперь про Василия Ивановича: «Чапаев породил Фурманова, но тот не растерялся и в свою очередь породил его самого»; «Чапаев легендарный герой, не прораставший еще ни в одном человеке, у него была привычка рубать белых и петь запоем любимые песни»; «Чапаева можно сравнить с Данко, который разорвал свою грудь, вытащил из нее горящее сердце и отдал его народу».

— Брось, Павлуша, — сказал Чапаев. — Давай лучше прокатим Стилистику!

— Прокатим, Василий Иванович!

Не успели мы оглянуться, как Иван Яковлевич очутился среди героев советской литературы и под ликующие звуки листовской тачанки укатил вместе с ними в неизвестном направлении.

Из своей неожиданной поездки по карнавалу Иван Яковлевич вернулся радостный и оживленных!. Поблагодарив Чапаева и Павла Корчагина, он уселся на свое место и обратился к нам с неожиданной речью:

— Никогда не думал, что школьный карнавал, да еще посвященный такой, казалось бы, сложной и трудной теме, как стилистика русского языка, может быть столь увлекательным и интересным. Знаете, кого я сейчас встретил?

— Кого?

— Козьму Пруткова.

— Не может быть!

— Представьте себе. Настоящего Козьму Пруткова, живого, с бородавкой и со всеми другими отличительными особенностями.

— И что же он вам сказал?

— Одну единственную фразу.

— Какую?

— Смотри в корень.

— Что же в ней особенного?

— Как? Неужели, общаясь со мною, вы до сих пор не усвоили, что, постигая русский язык, его фонетику, морфологию, синтаксис, его стилистику, мы должны, обязаны смотреть именно в корень, и прежде всего в корень слова, имеющий чудодейственное свойство, позволяющее мыслить в обозначаемом им предмете какое-нибудь материальное свойство (стекл-о, стекл-янный, стеколь-щик, за-стекл-ить). Корень стекл-, если ему придать соответствующее окончание, суффикс или приставку, образует слово, которое служит выражением определенного понятия о предмете. Окончание -о означает предмет, существующий в действительности (стекл-о), -янный — качество, присущее этому предмету (стекл-янный), суффикс -щик — действующее лицо (стеколь-щик), приставка о- и суффикс -ить — определенное действие (о-стекл-ить), Образованное таким образом слово путем падежного изменения может выражать типичные формы сочетания одних понятий с другими: прекрасное стекл-о, много стекл-а, не ходи по стекл-у и т. д. Смотреть в корень — значит понимать слово, любить слово и помнить, что учение о слове всегда было учением о понятии, а учение о предложении, которое состоит из слов, — учением о суждении...

— Смотри в корень, Стилистика, не то прозеваешь кое-что! — раздался вдруг громкий насмешливый голос. Мы оглянулись и увидели Козьму Пруткова об руку с какой-то дамой, которая показалась нам очень странной. На ней было широкое платье из чешуйчатой золотистой материи, пестрый цыганский платок и высокие кавалерийские сапоги со шпорами. В правой руке она держала старинный пистолет, похожий на современную ракетницу.

— Знакомьтесь, — сказал Козьма Прутков, — моя дражайшая супруга, Викторина Александровна Всезнайкина.

— Качать Всезнайкину! — крикнул Виктор Козаков и хотел было спрыгнуть вниз, но Козьма Прутков остановил его величественным жестом.

— Качать не надо, она сейчас сама раскачается.

И в самом деле Викторина Александровна стала вдруг раскачиваться из стороны в сторону, как маятник. Это раскачивание постепенно перешло в венгерский танец, в самый разгар которого раздался выстрел и в нас полетели разноцветные бумажки с вопросами. Вопросов было много, но запомнились лишь самые интересные.

Исправь ошибку