Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства

В этой связи и аналогичным образом можно, также рассмотреть священнический сан и причину его появления в христианской церкви. Сейчас многие церковные авторитеты объясняют сан как живую икону, т.е. живой образ Христа. Так считал, например, прот. А. Шмеман. И кроме того, он еще пишет, что "всякое различение священства и личности, при котором священство оказывается чем-то в самом себе заключённом, и к личности носителя его не имеющим отношения, ложно, обо извращает сущность священства как продолжения и в церкви священства Христова" ("Евхаристия таинство царства" стр. 139). Шмеман отнюдь не путает сан священства и чин святости, но хочет разгадать именно загадку сана (а он и вправду загадочен). Сан, в современном виде, как образ, достался нам в наследство в результате многовекового развития церковной культуры, которая почему-то пошла по пути именно изображения (может по причине отсутствия того, что изображалось?) Слово "икона" переводится как образ, изображение. Кстати, слово "идол" тоже переводится как образ, изображение. Появился же сан в качестве образа в конкретный момент истории, а именно в середине четвёртого века. До этого церковные собрания возглавляли старейшины и "блюстители веры", т.е. пресвитеры и епископы. Веру и учение действительно надо блюсти, а в любом собрании всегда нужна организационная работа. Но ни кому в голову тогда ещё не приходило быть живой иконой воплотившегося Бога. Даже ап. Пётр попросил своих палачей распять себя вниз головой, чтобы именно не быть похожим на Христа. В четвёртом веке произошла некая реформа, некое постепенное изменение церковной жизни, и весь облик церкви стал другим, отчасти похожим на ветхозаветный, причём именно теми чертами, которые обличал Христос. Появился сан, как гипертрофированное пресвитерство с введением священнических одежд, повторяющих одежды Аарона. Появилась бескровная жертва Богу Отцу во искупление всех грехов человеческого рода. Т.е. по литургической науке хлеб и вино перед тем, как они становятся телом и кровью Христа, приносятся священником в жертву Богу Отцу за наши грехи. Это что-то новое по сравнению с тем, что изложено в книгах Нового Завета. Наверно блюстители учения плохо стали справляться со своими обязанностями. Тогда же появился алтарь, и жертвоприношение стало совершаться в нём. В алтарь нет доступа "простолюдинам", которых ап. Пётр (может по ошибке?) назвал царственным священством. Служба, стала называться словом "литургия", означающим в переводе – общее дело, тоже в четвёртом веке, когда оно как раз и перестало быть таковым. И если, как мы теперь только можем догадываться, в первые три века евхаристия совершалась по образу, похожему на евангельскую тайную вечерю, то теперь евхаристия стала сильно напоминать отчасти ветхозаветное храмовое богослужение. В чин и обряд богослужения введены многие элементы, которые совсем не имеют отношения к тайной вечере, а, например, омовение Христом ног учеников не упоминается даже символически, хотя сказано было: "Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам" (Ин. 13. 15). В четвёртом веке народ лишился древнего права выбирать своих иерархических лиц. Тогда же монашество получило свое полное развитие, т.к. официальная церковь уже не удовлетворяла религиозные и нравственные запросы, и люди уходили в пустыню. Дары Духа Святого, до этого обильно изливавшиеся на церковь, теперь становятся достоянием одиночек, достигающих святости многолетним аскетическим подвигом. Наступило время Пергамской церкви (Откр. 2. 12), которая позже расколется на Сардийскую и Фиатирскую.