Грааль и Откровение Иоанна Богослова. Философия благородства

Отказываясь вообще от духа корпорации и партийности, приходится становиться эклесическим одиночкой на очень и очень неопределенное время. Что же мы предлагаем? Одиночество? Счастливого одиночества не бывает, попытки достижения счастья в одиночестве кончаются дефицитом энергии и агрессией на окружающих с целью утилизации их энергии. Но продвижение по пути покаяния к идеалу нравственности предполагает отказ от неправых сообществ. И первое, от чего надо отказаться – это от элитарности, т.е. группового превозношения, в том числе самого, казалось бы, правильного и безупречного. Здесь имеется в виду то, что, как много раз уже было показано, сперматозоидная драма процесса зачатия может проецироваться в том числе и на саму религиозную жизнь и религиозную психологию: войти в божественную славу и благодать, обогнав неудачливых и непреуспевших собратьев. Тогда спасение понимается чисто язычески – как групповое избрание и вечная гибель (непускание) остальных. Особенно парадоксальна такая языческая психология в христианстве: ведь зачатие Христа, как известно, было абсолютно другим, а новая заповедь (квинтэссенция всего Нового Завета!) – это "Возлюбите друг друга, как и Я возлюбил вас".

Говоря о сером треугольнике, т.е. об общественности в этом мире с его неравенством, надо сказать и о талантах, т.е. о талантливых людях, ведь их талант – это самый первый аргумент в пользу неравенства. Эх, таланты, таланты… Нам ли не знать, что это и чем это все кончается… Что ж, откроем читателям секреты творческой интеллигенции, в которой каждый жаждет славы и никогда бескорыстно не поможет прославиться другу и, вообще, другому. А разве слава гарантирует счастье? В эгрегоре все снизу доверху несчастны, и сверху особенно. Гениальный писатель страдает от тоски и уныния. В том числе потому, что он берёт на себя ответственность за грех своих читателей, подражающим его литературным героям. Поэт воспевает и оправдывает свои страсти, а значит и страсти человечества. Читающая публика невольно доверяет печатному слову, следует ему. Звезды эстрады поющие о сексуальной любви, но не супружеской. Так пираты и разбойники выполняли приказы своего главаря, отчасти возлагая на него вину за преступление, а он потом мучился от сильнейших приступов скуки и депрессии. Где-то здесь кроется причина загадочного самоубийства гениев. ("Гениальность и сумасшествие" Ламброзо). Иллюзия талантливых людей в том, что им кажется, что остаться в массе – это умереть. Толпа, масса – это как сперма, предназначенная на смерть. Вот эгрегоровский обман. Гений стремится выделиться, вырваться вперёд – это значит реализоваться и жить (сперматозоид проник в яйцеклетку), т.е. он избран для вхождения, но куда? Всякий человек, сознательно или подсознательно выделяющийся из презираемой им толпы, чтобы жить, подсознательно согласен, между прочим, на смерть этой толпы, массы. Он даже этого хочет. И нередко это бывает не только в переносном, но в прямом наполеоновском смысле. Вот куда стремится соблазнённый. В бомонд и богему, которые, если присмотреться, есть чистый демонизм. Ничто не повторяется дважды. Оплодотворение яйцеклетки происходит лишь раз, но гений стремится к этому снова. И это грех. Когда Христос говорит о скопцах ради царствия небесного (Мф. 19,12), не имеет ли Он в виду более глубокий смысл, чем просто воздержание от брака и секса? Не говорится ли здесь о юродстве гениев, отказавшихся от славы и богатства ради покоя, исихии и синергии? Талантливых людей манит избранничество. Как хочется разделить людей на артистов и публику, на посвященных и профанов, на элиту и толпу, на рабов и господ. А сколько труда тратится на то, чтобы войти в пастырскую элиту, предполагающую неравенство, аристократизм, групповое избранничество, иерархическое превосходство, замкнутую священническую знать. Совесть всегда и совершенно ясно говорит, что элитарность -это грех. Христос говорит: "все вы братья". Но человек как-то не понимает ясных слов и ищет и находит (услужливый ум даже в Священном Писании подыскивает) аргументы в пользу элитарности и неравенства. Элитарность проявилась уже у апостолов, и христианство безнадёжно этим заражено. Само апостольство, наверное, с самого начала и, тем более, потом понималось уже не как только дело, т.е. проповедь новых заповедей о равенстве, а как некое повышенное качество человека, в элитарном, конечно, смысле. У Бога другой замысел. Любовь – вот истинная реализация, и глобальная цель любого развития. Но и не богемная любовь друг к другу в избранной группке, с презрением к остальной массе (в этом суть власти эгрегора над своей партией!). Групповое клерикальное избранничество – тоже вампирическая ловушка. Правда, такая ловушка не сразу обнаруживается, и иллюзии избранничества можно питать всю жизнь.