Грааль и свастика

5 августа 1922 года, едва сдав выпускные экзамены и получив должность сельскохозяйственного ассистента в фирме, производившей азотные удобрения, Гиммлер по совету Рёма вступил в националистическую организацию «Имперский флаг». Вечерами, после работы, Генрих с упоением занимался военными упражнениями, готовясь с единомышленниками к уличным боям будущей революции. Вскоре у Гиммлера появилась возможность делом доказать свою преданность капитану Рёму. В конце августа 1923 года он оставил работу в фирме и вернулся в Мюнхен; там он стал членом НСДАП и уже в ноябре активно участвовал в своей первой боевой операции – «пивном путче» Адольфа Гитлера.

В дни путча Эрнст Рём доверил Гиммлеру старый имперский флаг, на котором присягали путчисты. С этим флагом Генрих отправился к баварскому военному министерству, которое захватили штурмовики Рёма. Там же он стал свидетелем первого разгрома нацистов – утром 9 ноября части рейхсвера и полиции атаковали здание министерства, и Рём предпочел сдаться. Однако вера в фюрера и в правильность лозунгов нацистов поддержала Гиммлера – оставшись на свободе, он занялся пропагандистской работой, не только воспевая нацизм, но и популяризируя почвеннические идеи.

Вскоре Гиммлеру удалось пробиться в первые ряды «воинствующих народников». Он был избран гауфюрером Баварии, поддерживал контакты с обществом «Артаманен» по всей стране, в том числе и с бранденбургским вождем этой организации Рудольфом Хёссом, ставшим в будущем комендантом лагеря смерти Аушвиц (Освенцим) и одним из самых жутких преступников Второй мировой войны.

Среди «артаманов» гауфюрер встретил Рихарда Вальтера Дарре, которому было суждено перевести народнические взгляды Гиммлера на идеологические рельсы собственной расовой теории. Дарре внушил молодому соратнику то, что сам проповедовал на протяжении ряда лет. Проблема сельского хозяйства – не экономическая: это «проблема крови». Задача государства состоит в том, чтобы всемерно содействовать распространению крестьянской крови – путем расселения на новых территориях, повышения рождаемости, сокращения процесса переселения в город. Самым подходящим резервуаром «лучшей крови» Дарре считал нордическую расу. Для современников это означало вытеснение всех чуждых нордическому мифу идеологий, уничтожение любых течений, придерживавшихся интернационалистских и гуманистических убеждений, начиная с масонства и заканчивая христианством. Потрясенный Гиммлер увидел очертания нового для него мира, о возможности существования которого он раньше лишь смутно догадывался. Возможно, именно тогда Гиммлеру привиделась расовая элита будущего – правители германцев, рыцари ордена СС.

В то же время у молодого нациста появилась возможность изменить свою судьбу и вернуться к нормальной жизни бюргера. В 1926 году он познакомился с дочерью прусского помещика Маргаритой Боден. Генрих с головой окунулся в омут любви. Однако у родителей намерения сына никакого восторга не вызвали: Марга (как она сама любила себя называть) была на восемь лет старше Генриха и исповедовала протестантизм. Достаточно долгое время Гиммлер не решался представить Маргу отцу. Он писал брату Гебхарду по этому поводу: «Мне легче одному очистить зал от тысячи коммунистов!»

В конце концов родители сдались и предоставили молодым самим решать свою судьбу. 3 июля 1928 года Генрих и Марга обвенчались и решили начать новую жизнь в деревенской идиллии: они приобрели земельный участок под Мюнхеном. Там молодожены построили двухэтажный деревянный домик. Генрих собственноручно смастерил курятник: молодая чета мечтала о большой птицеферме. Однако вечная нехватка денег и политическая карьера хозяина дома заморозили проект. 6 мая 1929 года Марга писала мужу: «Куры ужасно несутся, всего 2 яйца в день. Я не представляю, как мы дальше будем жить, да еще сумеем ли накопить деньги к Троице. <…> У нас сплошные неудачи. Я пытаюсь что-то откладывать, но деньги тут же испаряются». К финансовым проблемам добавился семейный кризис, наступивший раньше, чем могли предположить супруги. Холодная и нервная Марга начала до такой степени раздражать впечатлительного мужа, что он все чаще под разными предлогами сбегал из дома. После рождения дочери Гудрун, их единственного ребенка, супруги окончательно разошлись.

Напрасно надеялась Марга, что нацистская политика в итоге вернет ей мужа. «Когда пройдут выборы, то, наконец, хотя бы на несколько лет наступит спокойствие <…> и ты, ты будешь снова навсегда со мной», – писала несчастная женщина мужу. «Ты, проклятый ландскнехт, ты когда-нибудь появишься дома? – читаем мы в следующем письме. – Приезжай хотя бы на два дня, но приезжай!» А вот другое письмо: «Мне очень плохо. Что же будет? Я все время думаю об этом… Милый, что же со мной будет?»