Грааль никому не служит

Вспомнили обо мне через несколько стандарт-часов. Стена раскололась щелью, и в карцер вошли двое в мундирах внутренней охраны корабля. Оба в цветастых банданах, у обоих – татуировки на щеках. Вооружение – парализаторы и нитевики.

– Ты, ублюдский потрох, – рявкнул один из них мне. – На выход, скотомудилище!

Я поднялся. Альберт провожал меня затравленным взглядом. Губы его беззвучно шевелились. Ничего, парень, скоро увидимся. Тебя я отыскал, найду и остальных.

Я успокаивающе кивнул ему и вышел вместе с охранниками.

– Сволочь земельская, – ни к кому не обращаясь, сказал тот, что впереди. – Вот ведь, как бывает, друг Генрих. Мразь всякая дышит, ест, пердит. Трахается. Хотя ни хрена этого не заслуживает.

– Ты, Жак, правильно излагаешь, – хмыкнул тот, что сзади. – А пидоров мочить надо. – Я перепрыгнул через выставленный для подножки ботинок. – Эй, ублюдок засранный! – раздался возмущённый голос. – Ты зачем, уедлище, мне на ногу наступил?!

Охранник впереди словно ждал этого. Он развернулся и врезал мне в челюсть. Одновременно с этим задний ударил прикладом. Чёрта с два! Оба удара прошли мимо. Драться как Джассер я не умею, но уворачиваться научился.

Носком ботинка я ткнул Генриха в голень. Несильно: так, чтобы кость треснула. Охранник рухнул на пол. Я повернулся ко второму, но опоздал.

– А ну ста-ять! – Жестяной голос наполнил коридор. – Жак, Сучий Генрих! Смиррна!

Жак вытянулся в струнку. Генрих выл, извиваясь на полу.

– Ах вы, зяблики прекраснодушные, – с ноткой изумления протянул небесный бас. – Пидоры сосулечные. Любви и ласки вам захотелось, гондонам сраным? Нежности? А-атставить, мать вашу! Ублюдки. Если кэп узнает – у всего экипажа сосать будете.

Лионесцы затихли.

– Вы что думаете? В бордель попали? А? Пленника вести нежно и деликатно. Беречь, как невредимка целку. Ясно излагаю?

– Так точно, гоф.

– Исполнять!

Раненого унесли. Его заменил коротышка с меланхолическим лицом поэта. Меня повели дальше. Пройдя несколько шагов, я с удивлением обнаружил, что левая нога почти не гнётся. Потом вспомнил почему. Кодлянка – она ведь реагирует не только на сигнал с пульта. Ещё на резкие амплитудные движения. После этого я успокоился окончательно.

– Сюда, пожалуйста, – один из охранников посторонился, пропуская меня. – Господин межведомственный цензор ждёт вас.

Господин межведомственный цензор. Хм… Не глава революционного комитета, не принц в изгнании. Вот она, истинная либертианская натура.

Привели меня, как оказалось, в кают-компанию. Алтарь маленьких божков, красный угол с портретами лионесских президентов, несколько пальм в кадках, диван, кресла. Столик с выведенной на крышку мембраной линии доставки. Аскетично и строго. Вполне в духе Лионессе.

– Здравствуй, Андрей. Присаживайся, – Борис радушно указал на кресла.

– День добрый, господин цензор. – Я уселся напротив. На мембране возникли два бокала с золотистым напитком.

– Угощайся. Вообще, чувствуй себя гостем.

Борис сделал нетерпеливый жест солдатам:

– Оставьте нас одних. – Когда те вышли, взял со столика бокал и отпил: – Как, голова не сильно болит?

– Благодарствую, почти прошло.

– Рад слышать. Ты пей, пей. После паралича надо больше пить. Извини, что сразу не предложил. Дежурный прошляпил, когда ты очнулся. Это ему дорого станет.

Я кивнул и принялся жадно пить. Апельсиновый сок с добавкой золотого корня. Натуральный. Не та синтетическая дрянь, что обычно подаётся на кораблях.

Я поставил на столик пустой бокал. Он тут же исчез и появился новый.

– Итак, господин Витман… Я правильно произношу фамилию? Чёрт, да ты ведь даже и не скрывался.

– Я на самом деле цензор. И родом с Либерти. Ты догадываешься, зачем я тебя позвал?

– Догадываюсь. Любой порядочный Темный Властелин обожает рассказывать смертникам о своих планах.

Мятежник поморщился:

– Андрей, ты хороший парень, но дурак. Если бы я хотел тебя шлёпнуть, поверь: из карцера ты бы не вылез до самой Лионессе. Да и везли бы тебя по частям. В контейнере.

– Ты злой.

– Что делать… Подгадил ты мне на Лангедоке. Нет-нет, я тебя не виню. Ты спасал свою жизнь. А мне надо было лучше знать своих людей. Но флот мы просрали. И с рунархами нехорошо получилось.

– Извини.

– Ничего. Да что мы всё обо мне да обо мне. – В глазах Витмана мелькнула усмешка. – Давай о тебе поговорим. Ты догадываешься, что земляне о тебе думают?

Борис щёлкнул пальцами, и на столике появились стереографии:

– Это офис «Новых рунархов». К сожалению, никто из заговорщиков не выжил. На стене остался след от вихревика. Само оружие там же и валяется в подвале. И на рукояти – твои пальчики. Так-то вот… Система слежения подтвердит, что ты вёл переговоры с ролевиками. Потом у тебя нервы не выдержали. Устроил стрельбу, нехорошо… У «Новых рунархов» были связи в таможне – что-то они дрянное переправляли. «Благодать» или оружие… Цензоры найдут что. У них работа такая. В общем, Андрюха, вляпался ты. Это ведь не колониальный мятеж – это связь с рунархами. Ловишь эфир? И то сказать, с Лангедока бежать – не хрен собачий! Думаю, не один кабэпээнщик голову ломал, как такое могло произойти. Теперь всё разъяснится.