Грааль (СИ)

Чанёль ничего не мог с собой поделать — он дрожал от смеси из восторженного возбуждения и непреодолимого желания. И задрожал сильнее, потому что Чонину взбрело в голову накрыть ладонью его член. Прикосновения были едва ощутимыми — самыми кончиками пальцев по стволу, от головки вниз, к основанию. И ниже — по ложбинке меж ягодиц. Лёгкий укол коротким ногтем, медленное поглаживание по нежной коже вокруг входа — Чанёль с глухим стоном зажмурился и с трудом удержался от того, чтобы свести ноги и сжать бёдра Чонина. А Чонин продолжал дразнить его прикосновениями, тревожить то лёгкими поглаживаниями, то провоцирующими уколами. Потом подался вперёд, прокусил собственную губу и занял Чанёля поцелуем с отчётливым вкусом крови. Вкус крови мешался с дурманящим ароматом, заставляя забывать обо всём.

Чанёль притянул Чонина к себе сильнее, чтобы прижаться всем телом, пока в него без спешки засовывали палец. Мягкость и настойчивость Чонина срывали с губ Чанёля томные вздохи и стоны, которые необходимо было топить в частых коротких поцелуях. Но этого недоставало. Слишком мало. И Чанёль как будто горел внутри — от вкуса крови и запаха Чонина этот огонь впадал в безумие и требовал… требовал… большего. Чанёль уже плохо понимал, что там с ним делал Чонин, сколько внутри него двигалось пальцев и как долго. Он просто хотел кровь и плоть Чонина в неограниченном количестве. Неодолимая потребность. Или такими и должны были быть загадочные Узы вампиров из древнего рода?

У Чанёля не осталось ничего, кроме щемящей нежности к прижимавшемуся к нему Чонину и стремления защищать. Он хотел обхватить Чонина руками, окутать его собой, словно плащом, спрятать и рычать цепным псом на каждого, кто посмел бы приблизиться или косо посмотреть. И рвать зубами горло тому, кто посмел бы коснуться.

Чонин осторожно отвёл волосы с его лба и погладил по щеке. Внимательный взгляд Чонина заставил Чанёля потереться носом о твёрдый подбородок и почти что заскулить от фантомной боли — он вспомнил о том, что Чонин пережил — без него и без его защиты. Вспомнил тёмное пятно на светлом кашемире, прерывистое дыхание и сухие губы, вспомнил изломанные рёбра, влажную от крови рубашку, металлический обломок в боку…

— Никогда… никогда больше… — хрипло шептал, припадая губами к смуглой шее. — Никому… не позволю…

Чонин успокаивающе погладил его по голове, согрел поцелуем губы, прижался плотнее всем телом, позволив ощутить прикосновение твёрдого и горячего к подготовленному входу, а затем резко толкнулся бёдрами и заполнил Чанёля собой в одно длинное и плавное движение. С хрипом Чанёль запрокинул голову, плотно сомкнув веки и попытавшись сделать вдох. Не получилось. Он ощущал частое горячее дыхание Чонина на подбородке, старался поймать воздух широко открытым ртом — и не мог. Потому что внутри него был Чонин, и Чанёль осознавал это с ошеломляющей ясностью. На ощупь отыскал твёрдые скулы, прижал ладони к щекам и притянул к себе. Если не выходило дышать, то оставалось целовать. И он целовал Чонина даже тогда, когда тот принялся двигаться пока без спешки, мягко и чувственно вталкивая толстый член в покорно обмякшее тело, с томной медлительностью, но глубоко и сильно.

Чанёль тронул руками плечи Чонина, потом обнял за пояс, чувствуя под ладонями напряжение мышц. И слабо улыбнулся, когда по шее и груди провели языком, оставляя влажные широкие полосы на коже.

Потом Чонин остановился, и Чанёль уставился на него с недоумением. Из-под тёмных ресниц — виноватый взгляд.

— Можно… можно мне… — Хриплый шёпот и новый взгляд, уже устремлённый на шею Чанёля. К вине примешивалась изрядная доля хищности и плотоядности.

— Тебе всё можно, — шепнул Чанёль и откинул голову назад, предоставляя Чонину свободный доступ к шее.

Осторожный выдох, горячим воздухом по коже, робкое прикосновение губ. Чанёль закрыл глаза, всё ещё безуспешно пытаясь сделать нормальный вдох. Лёгкое нажатие острыми зубами сменилось резкой болью. По коже поползло тёплое и вязкое. И боль стремительно превратилась в наслаждение. Тихое низкое рычание, новый укус, мёртвая хватка — и поцелуй. Чанёль жмурился и пытался разобраться в ощущениях. Кожу и мышцы на шее слегка тянуло, кровь как будто быстрее бежала по венам, и шею согревало частым дыханием, жадностью губ и жгучими поцелуями. Потом по коже проходился язык, чтобы вылизать и зализать следы от зубов, отогнать даже намёк на боль.

Чонин неохотно оторвался от беззащитной шеи, погладил Чанёля по щеке. Только тогда Чанёль рискнул посмотреть на него. Чонин поспешно облизнул губы, смахнув кончиком языка алые капли, уткнулся в шею Чанёля носом, чтобы спрятать виноватый взгляд, и сбивчиво пробормотал:

— Сладкий… вкус… очень…

— Хочешь ещё?

— Потом…