Граальщики. Солнце взойдет

Но едва он успел сделать еще хоть одно движение, как просвистела пуля, лишь чуть-чуть не задев его лоб, и сбила шляпку с головы Пертелопа. Оба рыцаря замерли на месте, на этот раз действительно стоя совершенно неподвижно.

— Руки вверх! — произнес голос откуда-то из-за их спины, — или я отфтрелю вам головы к фертям фобачьим!

Австралийская пустыня — обиталище многих странных и страшных звуков. Здесь можно услышать тявканье динго, которое не спутаешь ни с чем, зловещий крик кукабурры, мягкое покашливание кенгуру, скребущее ворчание меццо-сопрано, полощущей горло взбитыми в портере яйцами, — все эти звуки могут привести в смятение и, самое главное, нагнать страху. Но есть один звук, который без сомнения наполнит страхом самое стойкое сердце и заставит задрожать самые несгибаемые колени — это звук голоса, распевающего глубоким задушевным контральто:

Вефелый бродяга фидел на берегу
Под веленым парам-па-пам куфтом..

— раз за разом, и судя по звуку, через мегафон. То, что слова повторяются, следует отнести за счет того, что певец не знает остальной части куплета. Эффект усиления звука, в свою очередь, зависит от того, что голова певца накрыта большим металлическим барабаном.

— Простите, нельзя ли нам уже опустить руки?

— Профтите?

Ламорак закрыл глаза, затем открыл их снова.

— Я сказал, — повторил он, — нельзя ли нам уже опустить руки?

— Ох. Конефно. Только фпокойно и бев гвупостей, хорошо?

— Конефно. Конечно. Прошу прощения, — Ламорак осторожно опустил руки и быстро пробежал взглядом по своему телу, чтобы удостовериться, не ранен ли он куда-нибудь. Все было в порядке. — Как насчет того, чтобы нам повернуться? — спросил он.

Пауза.

— Ну давайте, — произнес голос. Звук был похож на мычание коровы, находящейся на дне глубокой, обшитой сталью ямы.

Обладатель голоса выглядел на первый взгляд чем-то вроде результата экспериментов помощника чародея, поразвлекавшегося на свалке металлолома. Его внешность состояла, начиная с головы, из большого круглого барабана с двумя маленькими отверстиями. Под ним безошибочно узнавалось то, что раньше было капотом фольксвагеновского «жука», до того, как кто-то обладающий дизайнерским чутьем и незаурядными бицепсами не придал ему отдаленно антропоморфную форму с помощью большой кувалды. Две стальные трубы торчали из него по сторонам под прямыми углами, и на конце одной из них виднелся изъеденный ржавчиной револьвер. И наконец, еще две трубы выдавались с нижней стороны, будучи соединены с парой водолазных ботинок старого образца.

— Ефли кто-нибудь ив ваф раффмеетфя, я не на футку раффервуфь, — сказало оно.

Пертелоп мигнул.

— Прошу меня простить, — сказал он, — но зачем вы носите такое странное одеяние?

Ходячая скобяная лавка слегка пошевелилась.

— На фебя бы пофмотрел, — отвечала она.

— Прошу вас, — торопливо сказал Ламорак, — не обращайте внимания на моего друга. Он, видите ли, просто идиот, вот и все.

Из глубин барабана донесся глухой звук, выражающий сомнение.

— Вы уверены, фто это вфе? — произнесло существо. — Я хочу фкавать — на нем ве венфкое платье.

Пертелоп поморщился.

— Есть весьма веская причина… — начал он, но внезапная боль в ноге — результат неосторожности Ламорака, тяжело наступившего на нее, — прервала его на полуслове.

— Как бы там ни было, — подхватил Ламорак, — было очень приятно вас повидать, и желаем вам удачи в ваших делах, в чем бы они ни заключались, но боюсь, нам уже пора двигаться дальше. Чао! — И он направился было решительным шагом по направлению к единорогу, но дуло револьвера последовало за ним.

— Не так быфтро, — сказало одетое железом чудище. — Фто это вы двое тут делаете ф этой кенгуруфкой, а?

Двое рыцарей переглянулись.

— С кем? — переспросил Ламорак.

— Ф кенгуру, — ответил голос из барабанных глубин. — Давайте, выкладывайте вфе нафифтоту.

— Прошу меня простить, — сказал Ламорак тем изысканно-вежливым тоном, который используется, когда необходимо объяснить совершенно очевидные вещи тяжеловооруженному идиоту, — но, строго говоря, это не кенгуру.

— Не кенгуру?

В интонации голоса прозвучало нечто, что дало Ламораку тот ключ, который он искал.

— Вы ведь не из этих мест, не так ли? — спросил он.

Железное страшилище не отвечало, но оно ерзало и побрякивало, словно хотело подтвердить правоту Ламорака.

— Или не из этого времени, если уж на то пошло, — медленно прибавил тот. — Вы из будущего, правда?

— О, ферт! — промямлила железяка. — Как вы догада-лифь?

Если бы Ламорак хотел сказать правду, он ответил бы, что вполне логично вывести такое заключение, когда вы натыкаетесь на кого-то, кто слышал о кенгуру, но не знает, как они выглядят, и считает, что в Прошлом, чтобы не вызывать подозрений своим внешним видом, следует сделать из себя подобие Неда Келли. Но вместо этого он сказал лишь:

— Удачная догадка.

Пертелоп тем временем с большим успехом изображал из себя человека, пытающегося проглотить живую рыбу.

— Что ты хочешь этим сказать — из будущего? — сумел наконец выговорить он.

Ламорак улыбнулся.