Грабеж – дело тонкое

А сержанты, стараясь защитить головы от падающих на них огромных кусков стекла, не могли взять в толк, какая муха укусила рыжего.

Можно закрыть глаза на «лохотронщиков» у входа и мужичков, распивающих пивко на лавочках, хотя Кодекс об административных правонарушениях еще никто не отменял, однако уничтожение декора вверенного под охрану объекта начальство поощрять вряд ли станет. И потом, обидно. Испугались, блин...

Через минуту веснушчатый валялся на земле в наручниках и с чувством глубокого внутреннего удовлетворения наблюдал, как ретируются «братки». Даже потом, когда он ехал в «собачнике» милицейского «бобика», кашляющего и хрипящего на каждой кочке, и наблюдал в зарешеченное окно за двигающимся следом черным «Ягуаром», он чувствовал себя в полной безопасности. Эта братва могла уговорить ментов выдать им его за определенную сумму денег, однако теперь торг неуместен. Разбито стекло в стене здания автовокзала, которое стоит немало. События происходили на глазах сотен граждан, поэтому вряд ли сержанты сочтут возможным передать его, веснушчатого, в руки пассажиров этой черной иномарки...

– Вот, гад, какой хитрый! – сокрушался Шебанин. – Куда его теперь? В «Централку»?

– Ну а куда же еще? – проговорил Балу. Обстоятельствам он был крайне рад, как, кстати, и Тушкан. Двое бравых ментов только что предупредили возможность физического уничтожения обидчика Локомотива. – Сейчас посадят, потом осудят, потом опять посадят... Не уверен, что тут обойдется «мелким хулиганством» и «сутками». «Бакланка» в чистом виде. Приблизительно за то же самое меня упекли в девяностом на два года.

– Не надо путать разбитое стекло с поджогом ресторана, – возразил Шебанин. – Он кирпич кинул, а ты бутылку с бензином.

– Но я же тоже в стекло бросил! Не, наверняка срок дадут. Сейчас менты еще в рапортах напишут, что это он в них кинул, но промазал...

Общение терновского прокурора с судьей выходили за рамки общепринятого представления о дружбе. Дружба, если уж она есть, не может быть частичной ни при каких обстоятельствах. Ссылки на то, что межведомственные отношения неблагоприятно сказываются на самих ведомствах, несостоятельны. Обратное утверждают лишь те, кто ставит своей целью подчинить себе интересы не службы, а как раз те самые, личные. Бесцеремонное вклинивание в чужие отношения – обычное явление для современного руководства. Встретился ты с другом детства, ныне – опером УБОПа – расскажи, будь добр, о чем в той беседе речь шла. А ты, опер из районной уголовки, рассказывал за стаканом пива своему другу из УБОПа о крале, с которой познакомился на улице в выходной, и о том, какие подвиги совершал в ее будуаре всю прошедшую ночь. «Расскажи, парень, что за встречи у тебя случаются с коллегой из антимафиозного ведомства, – заявит на следующий день шеф, – у нас информашка сливается из отдела, как из туалетного бачка. Так о чем?» И можно не сомневаться, что в течение последующей недели на тебе незримо будет сидеть коллектив службы собственной безопасности. Ты опер, ты один из немногих, у кого постоянно горит спина от чувства собственной опасности. Поэтому всю неделю будешь чувствовать этих людей рядом. Ты, неженатый, будешь стесняться зайти вечером к своей девчонке, выпить пива или встретиться со школьным другом на стадионе. Ты будешь бояться подставить кого-то из них под бездушный, совершенно безграмотный «пресс» тех, кто «сидит» на твоей спине. Денег у «наружников» на счету не так уж много, поэтому вскоре «осаду» снимут. Снимут, позабыв извиниться за скотские подозрения и бесцеремонное проникновение в твою личную жизнь. У них работа такая, и ты, подозреваемый в переменчивости интересов, у них такой не один. Ты уверен, что они скоты, а они, в свою очередь, считают скотом тебя. И факт того, что ими ничего не доказано, они трактуют не твоей законопослушностью, а собственной недоработкой. А ты будешь жить с этим постоянно. Вспоминать, как за тобой ходили неприметные малые, принадлежность которых в состоянии распознать лишь ты, профессионал, как в твой домашний телефон втыкали «закладку» и как один лишь ты тогда заметил, что вещи в домашнем шкафу лежат не так, как ты их укладывал. Твоя защищенная Конституцией жизнь – растертый по асфальту плевок. Но не стоит расслабляться, ибо у твоих «следопытов» тоже бывают застои и «окна» в работе. И тогда, уже имея проложенную тропу, они снова возьмутся за тебя. И тебе, честному парню из «уголовки», будет даже невдомек, что в твою именную папочку в сейфе соглядателей будут складываться рапорта и справки. Где был, с кем имел связь, какого характера и какой продолжительности. Едва возникнет необходимость тебя сдвинуть с места – не сомневайся в том, что это произойдет.