Грабли (ЛП)

"Когда-нибудь тебе придется приехать сюда, Девон". Ее тон стал жестче. "Не только для оглашения завещания, но, как ты прекрасно знаешь, замок Уайтхолл-Корт теперь принадлежит тебе по закону. Не говоря уже о том, что теперь, после смерти Эдвина, вы официально являетесь маркизом. Самый востребованный холостяк в Англии".

Самый востребованный холостяк в Англии, моя нога. Женитьба на королевской семье была лишь немногим хуже, чем женитьба на мафии. По крайней мере, Кармелле Сопрано не приходилось иметь дело с фотографами "Дейли Мейл", снимающими содержимое ее мусорного ведра.

"Я приеду, чтобы обеспечить плавный переход имущества и средств", - сказал я. "И, конечно, чтобы быть рядом с вами и Сиси. Как она справляется?"

"Не очень хорошо".

Моя мать жила в замке Уайтхолл-Корт, как и моя сестра Сесилия и ее муж Дрю. Я намеревался передать им замок - я все равно никогда не собирался жить в этой чертовой штуке - и выделить им ежемесячное пособие, чтобы они чувствовали себя комфортно.

"Я приеду туда, как только смогу". Что, на поверку, оказалось слишком рано.

В последний раз я видел свою мать год назад. Мне было интересно, как она выглядела в эти дни. Была ли она по-прежнему трагически красива, одетая с ног до головы в черный шелк? Сохранила ли она привычку пить после обеда чашку чая со своими подругами, где она позволяла себе половину печенья, которое потом сжигала на беговой дорожке?

"Прошло уже более двадцати лет", - сказала она.

"Я умею считать, мамочка".

"И хотя мы часто виделись... это совсем не то же самое, когда тебя нет рядом".

"Я тоже это знаю. И мне жаль, что мне пришлось уехать". Я и не жалела. Бостон меня вполне устраивал. Он был культурно разнообразен, по своей сути грубоват и пропитан историей, как и Лондон. Но без папарацци, преследующих меня, или тетушек из высшего класса, бросающих своих дочерей у моего порога в надежде, что я сделаю одну из них своей законной женой.

"Ты с кем-нибудь встречаешься?" Мама звучала как раздавленная вдова, а я - как Селин Дион. Наверное, это шок, подумала я.

"С кем-то. Во множественном числе. Я, как ты хорошо осведомлена своими друзьями из-за пруда, хорошо зарекомендовавший себя грабарь".

Эта часть была правдой. Я любил женщин. Еще больше я любил их без одежды. И я взял за правило просматривать их, как утреннюю газету - одного раза было достаточно, а менять их нужно было ежедневно.

"Как и твой отец, до определенного момента", - размышляла мама.

Я взял деревянный хьюмидор и повертел его в руках. "Этот момент наступил не после того, как он женился, так что не стоит его сильно оплакивать".

Она хныкнула в знак протеста, но сменила тему, зная, что уже слишком поздно убеждать меня в том, что мой отец был кем-то, кроме чудовища. "Луиза снова не замужем. Ты, должно быть, слышала".

"Я не должен был". Я поставила хьюмидор обратно на стол, и аромат выдержанных табачных листьев и амбрового мускуса наполнил мои ноздри.

Луиза была моей самой нелюбимой темой для разговора с мамой, хотя она всплывала довольно часто. Я испытывала сильное искушение намотать шнур от коммутатора себе на шею и дернуть. "Я не слежу ни за кем из дома".

"Тот факт, что ты все еще называешь его домом, говорит о многом".

Я тихонько хихикнула. "Надежда - это как мороженое. Чем больше ты им лакомишься, тем больше тебя тошнит".

"Ну, - сказала она ярко, отказываясь признать поражение, - Луиза действительно одинока. Год назад она потеряла своего жениха из-за несчастного случая в поло. Это было довольно ужасно. За игрой наблюдали дети".

"Боже мой", - согласился я. "Поло скучно для среднего взрослого, не говоря уже о детях. Как ужасно".

"О, Девви!" укорила мама. "Она была потрясена, когда это случилось, но теперь ... ну, я почти думаю, что это судьба, не так ли?" Мама фыркнула.

Неужели эта женщина только что нашла положительные стороны в том, что человек преждевременно умер в результате жестокого публичного несчастного случая? Дамы и господа, моя мама, Урсула Уайтхолл.

"Я рада, что ты видишь позитив в двух смертях, которые вернут нас с Луизой в один почтовый индекс", - сказала я с легкой улыбкой.

"Она ждала тебя, но не так терпеливо".

"Я настроен скептически".

"Ты сможешь убедиться в этом сам, когда приедешь сюда. Ты должен перед ней, как минимум, извиниться".

Это была правда, от которой я не мог убежать. Перед тем как сесть на самолет в Бостон в восемнадцать лет, я сказал Луизе, что вернусь за ней. Этого так и не произошло, хотя первые четыре года она терпеливо ждала, присылая мне распечатки свадебных платьев и колец на заказ. В какой-то момент бедняжка поняла, что наша помолвка не состоится, и пошла дальше. Но на это у нее ушло около десятилетия или двух.

Я должен был принести ей извинения и собирался их принести, но думать, что я должен был ей целый брак, было абсурдно.

"Знаешь, - сказала моя мать, заговорщически понизив голос на октаву, - это было последнее желание твоего отца, чтобы ты женился на Луизе".

Знаешь, - хотела сказать я точно таким же тоном, но не смогла вымолвить ни слова.