Град разбитых надежд

Наверняка он до последнего ждал, что все само уляжется, а когда дым добрался до его подземелий, еще долго запирал сто замков, чтобы возможные враги не получили доступ к оружию. И все же поражал цинизм, с которым Уман Тенеб бросил живую легенду Цитадели, как будто мечтая избавиться от единственного верного кодексу охотника.

Но Нейл Даст рассекал дымовую завесу с привычной суровой невозмутимостью, прикрывая морщинистое лицо крупным шейным платком. Отчетливо виднелись только глаза, совсем не стариковские, умные и грозные, как у опытного хищника, вожака стаи. Похоже, он немедленно узнал новоявленных налетчиков. Ни преклонный возраст, ни годы в недрах арсенала не притупили его проницательности.

Скрываться или трусливо удирать не имело смысла. Перед ними предстал справедливым судьей сам дух Цитадели. Джоэл резко остановился, загораживая собой спутников.

— Нет, господин Даст. Не опиум, — глухо признался он, снимая и сворачивая маску. Это все равно следовало сделать до выхода. А едкий дым уже достаточно рассеялся, чтобы относительно свободно дышать без куска материи на лице.

— Значит, признаете, что воруете? — возмущенно оскалился Нейл Даст, также опуская шейный платок. Они смотрели друг на друга открыто и честно.

— Нет, не воруем, — ответил Джоэл, застыв со смирением кающегося грешника, которое не обрел бы в стенах Айгрежи пред святителем Гарфом. Их жизни теперь зависели только от прощения или гнева старейшего из охотников.

— Выясняли состав стимуляторов, — пискнул из-за спины Ли, обретя неожиданную смелость. Он тоже понял, что лгать не имеет смысла.

— Этих ваших гадких штук в шприцах? — скривился Нейл Даст. — Не думал, что они так засекречены.

— Засекречены. Потому что в них кровь созданий Хаоса. И от нее молодняк академии обращается, — на одном дыхании поведал Джоэл.

Нейл Даст изменился в лице. Морщины перекатывались волнами изумления и гнева, от которого старик яростно зашипел, а потом закашлялся, но быстро пришел в себя и несколько надменным невозмутимым тоном ответил:

— Вот оно, в чем дело. Вот, почему меня сместили-то! И вот почему следующий после меня повесился, проклятый трус. Жду, когда Уман ваш тоже повесится, чтоб ему пусто было. — Нейл Даст сощурился: — Зачем все рассказали-то? Не боитесь, что я вас выдам?

— Не боимся, — с непривычной уверенностью отозвался Джоэл. Он и правда не испытывал страха. Если и оставался человек, которому он еще доверял в Цитадели, то им был именно Нейл Даст, который изначально не одобрял внедрение стимуляторов.

— Ну что ж, ступайте, — кивнул он, скользнув задумчивым взглядом по тихонько скулящему Вен Даррену. — И что будете теперь с этими знаниями делать? Кому скажете?

— Пока не знаем, — выдохнул Джоэл. После увиденного в лабораториях он сомневался, что готов все поведать Энн. Обстоятельства складывались совсем не так, как они предполагали. Но, пока их отпускали, они поспешили к выходу.

Нейл Даст неторопливой размашистой походкой пошел следом вдоль фойе. Так, словно вся Цитадель принадлежала ему. Предавшая Цитадель.

— Как обычно. Знания есть, а не знаете, — бросил он в спину. — О да, знакомое дело. Я тоже не знал, что делать со знанием о людоедстве… той зимой, во время неурожая. Как бы ваши знания не стали таким же тяжким грузом.

Джоэл, надевая плащ, выуженный из разбросанного у входа тряпья, поежился, как от прикосновения ледяного ветра. Напутствие прозвучало приговором.

Как-то раз Нейл Даст рассказывал, вернее, случайно обронил, что во времена его молодости в городе было совсем туго с продовольствием. Вермело «доел» запасы прошлых времен, а к новой системе хозяйствования не приспособился до конца. Или же просто дала сбой система распределения: чья-то недальновидность, возможно, вороватая жадность, совпала с неурожайным годом.

Холодную позднюю осень ознаменовали бунты. Люди не просили ни прав, ни свобод — только кусок хлеба. Но власть молчала, вместо еды выставляя пики в лице охотников и военных. Людоедство в трущобах и более приличных кварталах началось немного позднее, к середине зимы, когда сил на бунты и их подавление ни у кого не осталось. И вот тогда-то жители Вермело узнали еще один страшный закон Змея: испробовавшие человечины, превращались на следующую же ночь в сомнов.

Именно тогда случилась первая эпидемия обращений. И Нейл Даст вовремя понял, с чем она связана, за что через несколько лет удостоился титула Верховного Охотника. Впрочем, не перестал выходить в город на боевые задания до тех пор, пока кожу не избороздили поверх шрамов глубокие морщины, а цепкие пальцы не скрутил артрит. Не берег себя для сохранения великих тайн, за что и удостоился звания живой легенды, самого духа Цитадели.

Уману же, очевидно, предстояло войти в историю совершенно иначе. И Джоэл в очередной раз ужаснулся от мысли, что они с Ли в эти самые минуты, возможно, и впрямь творят историю. Или же им было суждено сгинуть бесславной пометкой в архивах: «казнены при попытке вынести конфиденциальные данные». Глупо и бездарно. Но не для того они столько мучились, не для того он встречал смерть в Квартале Ткачей.